Мне неизвестно (да это, впрочем, и не важно), когда именно имел место описанный инцидент — вчера или столетия назад. Но одно я знаю точно: любой, кто побывал в Инверэри и познакомился с этими строками, должен снять шляпу перед безрассудной смелостью лорда Малькольма из Полталлоха.

Я не спеша прошелся по Инверэри, наслаждаясь безмятежным спокойствием озера, мягкостью очертаний окрестных холмов и тишиной, царившей на главной улице. Попутно осмотрел старое здание суда, тюрьму и дом, в котором некогда один из Кэмпбеллов приговорил к смертной казни Стюарта из Аппина. После этого я решил прогуляться по заросшим лесом склонам холмов. Нигде в Шотландии мне не доводилось видеть таких деревьев. Огромные вековые дубы напомнили мне своих собратьев из Большого Виндзорского парка, а березы и ясени не уступали в красоте тем, что растут в Нью-Форесте. Липы и ели плотной стеной обступали лесную дорожку, но если бросить взгляд вниз, то там, на берегу озера просматривался Инверэри — освещенный солнечными лучами маленький белый городок, в котором чудилось что-то французское.

Я прилег на мягкий ковер вереска с книжкой Джеймса Босуэлла «Дневник путешествия на Гебриды с доктором Джонсоном». По словам автора, здесь, в Инверэри доктор впервые попробовал виски. В октябре он прибыл в городок со своим верным спутником:

Мы приехали в Инверэри поздним вечером и устроились на ночлег в превосходной гостинице. Но даже здесь доктор Джонсон отказался снять свою мокрую одежду.

Нас несказанно порадовала перспектива приятного размещения. Мы отменно поужинали. После ужина доктор Джонсон, который за все время путешествия, по моим наблюдениям, ни разу не прикасался к местному алкогольному напитку, заказал четверть пинты виски. «Должен же я познакомиться, (сказал он), с тем, что составляет счастье всякого шотландца». Он выпил все без остатка, мне плеснул лишь капельку виски на дно стакана — чтобы потом я мог подтвердить, что мы пили вместе.

Во время пребывания в Инверэри путешественники получили приглашение на обед от герцога Аргайла и его супруги. «Что меня восхищает, — заметил доктор Джонсон, озирая герцогский замок, — так это полное пренебрежение к расходам». Обед прошел замечательно, если не считать тех шпилек, которые герцогиня постоянно отпускала в адрес не понравившегося ей Босуэлла. Между прочим, эта герцогиня, в прошлом вдова герцога Гамильтона, являлась одной из знаменитых «Богинь» Ганнинга, Доктор, несмотря ни на что, был в отличной форме и охотно изрекал свои великолепные, претендующие на непогрешимость сентенции — к вящей радости своего обожателя. «Никогда еще я не видел его таким мягким и обходительным, как в тот день», — отмечал Босуэлл.

Перелистывая его книгу, я сделал одно очень интересное наблюдение. То уважение, которым окружено имя Кэмпбеллов в Инверэри, судя по всему, носит характер инфекционного заболевания. Оно не только передается всем приезжим, но и явственно ощущается в простой, бесхитростной прозе Босуэлла. Для меня, во всяком случае, было очевидно: и сам автор, и, в некоторой степени, доктор Джонсон ходили на цыпочках вокруг главы прославленного клана.

Отдохнув, я двинулся в обратный путь — в маленький городок с его пустынной главной улицей. Инверэри, казалось, замер в ожидании торжественного выхода герцога — в сопровождении личного ансамбля волынщиков, с развевающимися стягами и блестящими на солнце клейморами. Я же пошел на почту отправить кое-какие телеграммы. Пока девушка за стойкой отсчитывала мне сдачу, я подошел к открытой двери и выглянул наружу. Улица по-прежнему оставалась безлюдной, единственное, что оживляло пейзаж — велосипедист, который беззаботно катил по склону холма. На нем был килт. Велосипедист в килте — подобное я видел впервые.

— Кто это такой? — спросил я у работницы почты.