Как правило, завтраки в гостиницах, подобных этой, проходят в одиночестве. Столовая наполовину заполнена случайными автомобилистами. Постоянные обитатели в эту пору отсутствуют: они либо ползают на пузе в вересковых зарослях, либо же стоят с удочкой по пояс в воде. То ли дело обед! К этому часу охотники обязательно спускаются с холмов, а рыболовы выныривают из «лохов».

Они сидят за столом в гробовом молчании — истинное воплощение английского духа — и бесстрастно поглощают оленину. На их непроницаемых лицах печать былого. Их твидовые пиджаки в крупную клетку и вечерние галстуки бабочкой свидетельствуют о социальном статусе владельцев: здесь сплошные генералы, адмиралы и губернаторы провинций! Сразу же представляются серые контуры линейных кораблей, стройные колонны пехотинцев и запыленные эскадроны кавалерии, жаркие пустыни и белые города на берегу чужих океанов — все то, что служило фоном к их прошлой жизни. Теперь эти люди самозабвенно ползают в вереске, бродят по мелководью и с каменными лицами сидят по вечерам за столом. Они ждут не дождутся того часа, когда можно будет потихоньку улизнуть в маленькую комнатку позади бара. Там их ждет вечерняя порция скотча из личных запасов хозяина и бесконечное обсуждение дневных успехов и неудач.

Порой до нас, непосвященных, доносятся обрывки их разговоров.

— Ей-богу, в нем было не меньше двенадцати фунтов. Я три часа шел за ним вдоль русла реки, а затем ветер поменял направление…

— Я бросился на него! Он лежал под камнем — двенадцать фунтов и ни унцией меньше! И поверьте мне…

— Вы помните старину Монти Мэддокса?

— Генерала?

— Да, того самого. Это он поймал огромного осетра, который выставлен внизу, в гостиной!

— Постойте, когда ж это было?

— В тысяча восемьсот девяностом… Верно я говорю, Ангус?

Хозяин гостиницы не спеша выколачивает трубку о каминную доску и после характерной шотландской паузы изрекает:

— Нет, не в тысяча восемьсот девяностом. Эт' было в тысяча восемьсот девяносто втором… пятнадцатого сентября.

И все с почтением внимают заговорившему оракулу.

В этой части Шотландии в полях нередко встречаются таблички с изображением бегущего оленя. Иногда же, устремив взгляд на далекие склоны холмов, вам удается заметить движущиеся коричневые пятна. Это и есть олени. Даже невооруженным взглядом видно, что держатся они с невероятной, прямо-таки сверхъестественной осторожностью. Если же прибегнуть к помощи бинокля, можно разглядеть небольшое стадо самочек, которые медленно передвигаются по склону, следуя за своим вожаком-оленем. Они щиплют траву, но и то и дело вскидывают головы, настороженно принюхиваясь чуткими ноздрями. Что касается самца, он стоит немного в сторонке и бдительно поглядывает по сторонам, при этом грациозно изгибая шею. Кажется, он догадывается, что над его великолепными ветвистыми рогами нависла смертельная угроза.

И вы невольно задумываетесь: кто именно из этих клетчатых генералов-адмиралов в настоящий момент ползет по склону с единственной целью погубить прекрасное создание?

3

Дорога на Форт-Огастес тянется вдоль северного берега озера Лох-Несс. Этот водоем полностью соответствует моему представлению об идеальном горном озере — узкое, сильно вытянутое в длину, оно даже не пытается притворяться морем. Зато на протяжении целых двадцати четырех миль радует чрезвычайным разнообразием пейзажей, состоящих прежде всего из холмов, леса и воды. Я в жизни своей не встречал столь глубокого внутреннего озера — вода его кажется буквально черной от бесчисленного количества морских саженей до дна (мне говорили, что глубина Лох-Несса достигает 130 морских саженей).