— Добрый день. Могу я поговорить с… Лидией Ивановной?

Помещение, в котором он оказался, представляло собой нечто вроде приемной. За столом с компьютером сидела миловидная девушка, по стенам стояли диванчики, предназначенные, по-видимому, для истомленных клиентов, дожидающихся своей очереди. Сейчас диванчики были пусты.

Из приемной вела только одна дверь, возле которой красовалась табличка с надписью: «Карташова Лидия Ивановна, нотариус».

— А вы по какому вопросу? — спросила девушка, по-видимому, не склонная пускать к нотариусу каждого, кто зашел с улицы.

— По личному, — ответил Гуров, разворачивая перед ней удостоверение. — Решил зайти сам, чтобы ваша начальница не тратила время и силы на визиты ко мне в кабинет. Могу я поговорить с ней?

— Да… конечно… наверное. Одну минуту, — растерянно бросила переполошившаяся девушка, явно не зная, как должна реагировать.

Наконец, приняв единственно правильное решение, она выскочила из-за стола и метнулась в кабинет. Минуты через три появилась снова и выглядела уже гораздо спокойнее.

— Проходите, прошу вас. Лидия Ивановна вас ждет, — плавно проговорила она, после чего вновь заняла свое место за столом.

Поблагодарив, Лев вошел в кабинет.

Глава 4

— Добрый день, — вежливо поздоровался Гуров.

— Здравствуйте. Чем могу помочь? — вопросительно посмотрела на него Лидия Ивановна.

— Клиентку, которая только что вышла от вас, зовут Марина Березина, правильно?

— Возможно. Но данные клиентов — это конфиденциальная информация, и боюсь, что…

— Боюсь, что в данном случае конфиденциальность придется нарушить. Мне необходимо прочитать завещание, которое оставил ее муж, и, если вас не убеждают мои слова, придется принять более жесткие меры, вплоть до обыска и конфискации. Вы уверены, что вам нужна такая реклама?

Лидия Ивановна несколько минут молчала, явно просчитывая разные варианты развития событий и оценивая шансы, потом произнесла:

— Но если я буду всем давать для прочтения документы, составляющие личную тайну моих клиентов, это тоже не будет хорошей рекламой.

— Во-первых, я — не «все». Во-вторых, как вы, возможно, и сами догадались, прочитать этот документ я хочу вовсе не из праздного любопытства. Евгений Березин был убит, и сейчас я отрабатываю возможные мотивы преступления, в том числе и мотивы возможных наследников. И в-третьих, — немного о рекламе. Надеюсь, вы понимаете разницу между тем случаем, когда документ просмотрю я лично, здесь, в пределах вашего кабинета, даже не вызывая вас в свой, и тем, когда в вашу контору придет группа спецназа и потребует ключи от сейфов? Какая реклама, по-вашему, будет действеннее?

— Ну хорошо, — как бы смиряясь с неотвратимым, сказала Лидия Ивановна. — Я покажу вам завещание, но… убедительно прошу по возможности не распространяться о том, откуда вы получили информацию. Все-таки это нарушение профессиональной этики. В каком-то смысле.

— Соблюдение профессиональной этики не важнее жизни человека, — парировал Гуров.

Тем временем нотариус открыла сейф и достала оттуда документ, состоявший из двух листков формата А4, скрепленных степлером.

На первой странице стояла дата и указывалось, что документ этот составлен Евгением Березиным, находящимся «в здравом уме и твердой памяти», на случай безвременной кончины.

Судя по дате, с момента составления завещания прошло уже около восьми лет.