Бойцы, угрожая оружием, подняли с земли и пригнали семью хозяина дома — пожилую мать, жену, скорее всего еще одну жену, чуть помоложе первой, и нескольких детей.

— Пойдете вперед, вон туда, — показал командир. — Мы за вами. — И, повернувшись к хозяину дома, популярно объяснил: — Нам под пули подставляться интереса нет. Ты им приют дал, тебе их и выкуривать! По справедливости.

Ну, что скажешь?..

Женщины стояли рядком, возле них, глядя исподлобья волчатами, замерли дети. Они даже не плакали и ничего не просили. И даже самые маленькие, которые держались за юбки матерей, носами не шмыгали. Просто стояли, готовые на все.

«Хрен когда мы верх возьмем, — в который раз подумал про себя командир. — Со старшими еще, может быть, и удастся договориться, а с этими — нет. Эти ничего, кроме войны, не видели, для них русский солдат — враг. Эти чуть подрастут и возьмутся за оружие, чтобы отомстить за убитых отцов и старших братьев. Никогда этой войны не выиграть, только если как Сталин, если всех за колючую проволоку загнать…»

— Ну, что молчишь? Не жаль своих?

Чеченец протянул руку к гранатам. Бойцы тут же взяли его на мушку, на всякий случай отступив за женщин и детей.

— Только смотри, без глупостей. Если что, твои первыми лягут!

Чеченец пошел к схрону. Пошел как пьяный, не прячась, не пригибаясь, словно смерти искал.

— Ложись, дурак, ложись! — крикнули бойцы.

Чеченец послушно залег в двух десятках метрах от ямы.

— Скажи им еще раз — пусть сдаются!

«Чех» что-то прокричал. В ответ раздались выстрелы…

— Приготовиться!

Чеченец прополз на животе еще несколько метров и, примерившись, зашвырнул в дыру в земле связку гранат, откатившись за какую-то железяку.

«Профессионально бросил, — отметили про себя бойцы. — Значит, не раз бросал, насобачился…»

Через несколько секунд глухо ухнул взрыв… Почва под ногами вздрогнула, и из дыры повалил дым. Еще спустя мгновение из-под земли, как из преисподней, раздались глухие крики и стоны.

Теперь активного сопротивления со стороны боевиков ждать не приходилось.

— Спускайся вниз! — крикнул командир. — Посмотри, что там делается, и собери оружие!

«Чех» медлил, чего-то выжидая.

Его поторопили, пустив над самой головой короткую автоматную очередь, так, чтобы от пульки волосы на макушке зашевелились. Деваться ему было некуда…

Чеченец прикрыл лицо рукавом и прыгнул вниз, мгновенно скрывшись в дыму. Несколько минут его не было видно, но потом на поверхность, звякнув о камень, вылетел автомат. И еще один…

Все боевики, кроме одного, были мертвы — были искромсаны и растерзаны многочисленными, рванувшими в замкнутом пространстве бетонного бункера осколками. Покойников вытянули на поверхность, обшарили карманы и, разложив рядком, сняли мертвые лица на видео. Но и так было понятно, что никаких известных боевиков среди них нет — так, мелюзга.

Того единственного «чеха», что остался чудом жив, перевязали и тут же, не откладывая в долгий ящик, допросили. То, что из него можно было вытрясти сейчас, потом, когда он очухается, клещами не вытянешь.

— Как тебя зовут-то? — довольно миролюбиво начал командир.

Потому что начинать допрос всегда лучше миролюбиво и с самых невинных вопросов.

Но «чех» отвечать не желал, и тихая беседа быстро исчерпала себя.

— Как тебя зовут?! — добавил металла в голос командир, ненароком задев перебитую ногу боевика, отчего тот громко застонал.