На войне все всем мстят. Эти — тем, те — этим. И все за одно и то же — за страдания и гибель близких им людей.

Месть очень сильное чувство, даже более сильное, чем чувство страха! Месть способна вытащить людей из окопа под пулеметные очереди, и бросить в штыковую атаку. На смерть. Чувство долга — тоже, но чувство долга, равно как патриотизм и любовь к Родине, более абстрактно и поэтому там, на передовых, подменяется более простым, понятным и универсальным — чувством мести.

Да и какой, к ляху, долг?.. Кого?.. Перед кем?.. С какой это стати десятки тысяч призванных на действительную службу пацанов, которые и жизни-то еще не видели, объявляются чьими-то должниками?

Что они должны?.. Сколько?.. Покажите расписки!..

Нет, не Конституцию, потому что пред Конституцией все равны и, значит, здесь, в окопах, должны наравне со всеми гнить дети и внуки генералов, чиновников и главного ее гаранта, возвращая Родине священный долг! А их здесь нет! Ни одного!

Да и как можно воевать из-за какого-то там долга?..

Но очень здорово можно, мстя за погибших товарищей! За вполне конкретных Сашек, Пашек, Сергеев… С которыми ты еще вчера укрывался одним бушлатом и делил один на двоих сухпай. И которых сегодня убили. На твоих глазах. Может быть, жестоко, может быть, глумясь над их трупами и над ними живыми…

И, слыша предсмертные крики, видя их страдания и их обезображенные трупы, ты вдруг понимаешь, что не уедешь отсюда, пока не отомстишь их убийцам! И тогда во всей этой войне появляется хоть какой-то смысл — высший смысл, ради которого можно недоедать, недосыпать, рисковать своей жизнью, умирать… Потому что формула «наших бьют!» нам понятна с самого детства и способна подменить любую идеологию.

Я не верю солдатам, даже контрактникам, наемникам, которые утверждают, что воюют за деньги. Вначале, может быть, за деньги, потом — нет. Невозможно воевать только за деньги, рискуя в любой момент потерять эти деньги, потеряв жизнь. Невозможно одолеть страх, замешанный на инстинкте самосохранения, — встать добровольно под пули, рвануть под собой гранату, сцепиться с врагом в рукопашке. Должно быть какое-то более сильное, способное пересилить страх чувство. И такое чувство есть — чувство мести!

Допускаю, что генералы и большие командиры воюют по каким-то другим причинам — из-за звезд, лампасов, орденов, выслуг, квартир, пенсий, амбиций, казенных дач, барыша… Они — может быть. Но солдаты — именно так!..

Но точно так же воюют и чувствуют солдаты противника, у которых тоже на их глазах погибли их боевые друзья и, может быть, братья, жены, дети. И продолжают гибнуть каждый день!

Отчего взаимный счет растет. Потому что месть не может питать любовь, месть может питать только месть!

И если одни перестают брать пленных, то и другие — тоже перестают.

Если «другие» — пытают «языков», то «эти» тоже не стесняются в выборе средств!

Если стало известно, что «те» добивают наших раненых, то с какой стати мы должны проявлять гуманизм, оказывая их раненым медицинскую помощь?

Если «они» изнасиловали захваченных медсестер, то и мы тоже можем…

Если «они» убивают «наших», то и мы имеем право пускать на распыл их…

Такая логика. Военная логика. Логика мести…

И кто их за это может осудить?.. Тех… И других тоже…

Лично я — не берусь!

Ни тех…

Ни других…

Глава 31

Когда-то все застольные «восточные» тосты начинались со слов: «Высоко-высоко в горах…» Теперь с этих слов начинаются военные сводки.