Когда однажды к скучающему на пирсе капитану подошли пассажиры со смуглыми южными лицами и спросили, может ли он их покатать, он сильно обрадовался.

— А ты, ты море знаешь? — спросили они.

Еще бы он не знал, когда он это море и другие моря из конца в конец сто раз избороздил.

— И про маяки знаешь?

Ему ли про маяки не знать, когда он их, когда на гидрографе ходил, обслуживал!

— Тогда поплыли.

Ну, во-первых, не поплыли, а пошли, потому что плавает только дерьмо, и то в проруби, а моряки по морю, ходят. А во-вторых, ничего не получится, потому что больше чем на несколько часов он отлучиться отсюда не рискнет, по причине предстоящих вечерних увеселений своих «приятелей» — мазутную ветошь им в требуху…

— Не выйдет, зафрахтован я. На весь сезон.

— Какой такой зафрахтован? — удивились южане. — Зачем такие слова говоришь? Мы тебя берем, хорошие деньги платим, почему нет?

Капитан объяснил. Как смог.

— Эй, слушай, — поморщились южане. — Зачем медуза?.. Какой такой клюз? Если ты не согласен, то так и скажи. Мы больше дадим. А с твоими приятелями мы сами договоримся. Где они живут?

Где они живут, капитан не знал, но знал, где они обитают. У его «охранников», кроме его судна, были еще две точки на берегу.

— Ты готовься пока. Чего тебе нужно?

— Для начала горючки.

— На тебе деньги, езжай на свою заправку, — вытащили южане пачку долларов, — полные баки заливай!

— А куда пойдем? — спросил обрадованный, но не подающий вида капитан.

— Эй, никуда не пойдем, зачем ходить, ходить — далеко, на твой лодке поплывем!

Вечером к пирсу подъехал знакомый джип. Отчего у капитана противно заныло во всех, каких только можно, клюзах. Потому что он решил, что южане с «приятелями» не столковались и те, обидевшись, приехали с ним разбираться. Но из джипа вылезли не «приятели», а южане. Они неспешно обошли вокруг машины, открыли багажник и выволокли оттуда за шкирку двух хорошо знакомых ему парней. Парни что-то бессвязно лопотали и плакали. По их разбитым, опухшим лицам, размывая запекшуюся кровь, текли и капали слезы.

Южане подтащили парней волоком к катеру и бросили на землю.

— Эти — да? — спросили они.

Капитан судорожно кивнул.

— Эти разрешили, — сказали южане. — Эй, разрешили, да?

Валяющиеся в грязи парни быстро-быстро закивали, заискивающе улыбаясь.

— Если они тебя обижали, хочешь, мы их убьем? — буднично предложили кавказцы.

Парни лихорадочно замотали головами, заискивающе глядя теперь уже в глаза старпома.

— Нет, зачем, убивать не надо! — почему-то испугался тот, хотя минуту назад был готов растерзать их собственными руками.

— Тогда давай — поплыли…

В море южане из кубрика почти не поднимались. Их, в отличие от прежних пассажиров, капитан вез бережно, стараясь принимать волны в нос или корму.

На траверсе Зимогорья к борту катера подвалил пограничный сторожевик.

— Эй, на судне, глуши машину, — крикнули с мостика в «матюгальник».

Просьба пограничников прозвучала убедительно, потому что у них был пулемет. Крупнокалиберный.

Капитан заглушил дизель.

Его катер поймали баграми и, притянув, припечатали к болтающимся по борту автомобильным покрышкам, быстро набросив и намотав на кнехты концы.

— Куда идешь? — довольно миролюбиво поинтересовался мичман, командовавший досмотровой командой.