Художник не обиделся. Он только уточнил:

– Как тебя зовут? Хорошее имя. А меня зовут Станислав. Можно проще – Стасик. Так что у меня тут неправильно?

На эскизе был набросок небольшого зеленого домика в два этажа, который стоял возле того самого места, откуда самородно вытекала Смородинка. Домик сиял как новенький и был огорожен стальной решеткой. Решетка тянулась до самого берега. И этот кусок берега был очищен от мусора и хлама, и на нем (на берегу, а не на мусоре и хламе) стояла изящная скамеечка под навесом. Наверное, хозяин этого дома по вечерам выходил на берег реки и садился на скамеечку, чтобы выкурить перед сном сигару или трубку, созерцая журчащие воды… Саморо–динки.

– Вы, Стасик, – сказал Алешка, – это дерево за углом дома неправильно нарисовали. Оно не там торчит. Оно торчит подальше. И вообще, у вас не художественное произведение, а какая-то дурацкая схема.

Стасик не обиделся, он только смутился. Даже мне показалось, что он чего-то испугался. Своей бездарности, что ли?

– А кто там живет? – спросил Алешка. – Захватил себе целый кусок берега, целый кусок Смородинки, заборы наставил…

– Самородинки, – поправил его художник Стасик. – Так правильно. – Он, видимо, совсем не хотел говорить о том, кто «там живет за забором».

Но от Алешки так просто не отделаешься.

– Про Самородинку вам Анжелка сказала, да?

– Какая Анжелка?

– Бабка с козой.

– Я и без нее про Самородинку знаю. Я в этом доме несколько лет проработал.

– И чего вы там наработали?

– Игрушки. Здесь была маленькая фабрика детских игрушек.

Вот это нас здорово заинтересовало.

– А какие игрушки? – спросил Алешка. – Ходячие куклы? Которые мяукают «мама»?

– Я делал не мяукающих кукол, а летающие самолеты, плавающие корабли, бегающие танки.

В общем, все это оказалось очень интересно. Художник Стасик очень словоохотливо нам все рассказал и, кстати, раскрыл тайну «цветения» Самородинки.

Небольшая фабрика на ее берегу выпускала «мяукающих» кукол, разноцветные кубики и голопузых пупсиков. И время от времени «выпускала» в речку остатки красителей. Потом директора, который раскрашивал речку ядови–тыми разводами, прогнали, и директором стал Стасик. Он до этого был известным (точнее – совсем неизвестным) конструктором всякого радиооснащения всяких стратегических ракет. И решил, что время пупсиков прошло. Решил, что детям нужны игрушки нового уровня. И сам разработал конструкции летающих и плавающих машинок. Радиоуправляемых.

Здорово, конечно. Представляете, например, маленький катерок, по виду совсем как настоящий. Спускаете его на воду и, стоя на берегу, гоняете его по пруду во все стороны, управляя специальным пультом. Или вертолет. Поднимаете его в воздух, и он там летает себе по вашим командам.

Ну, такие машинки есть в продаже, но они очень дорого стоят, а директор Стасик хотел их сделать доступными по цене каждому пацану. И работал над этим.

А вот что было потом, куда делась фабрика и почему ее хороший директор стал плохим художником, мы в тот день так и не узнали. Плохой художник почему-то нам об этом не рассказал и на Лешкины вопросы не ответил. Только на один вопрос дал ответ. Алешка спросил его:

– А зачем вы этот дом рисуете?

– На память, – коротко и хмуро отозвался художник и сложил этюдник.

Это знакомство внесло некоторые коррективы в Алешкины планы. Он решил изменить конструкцию своей подлодки и сделать ее управляемой по радио. Достойная задача для стабильного двоечника третьего «А» класса.