Минна пропала.

— Обычно я делаю с пассажирами полный облет территории, — вещал пилот, — пролетаем над всеми павильонами, над монорельсом, над рекой, чтоб клиент получил полное представление о масштабах экспозиции.

— Не надо делать полный облет, просто летай кругами.

— Голова может закружиться! — предупредил он.

— Концентрическими кругами давай. Она вошла в этот чертов павильон, но там ее нет. Может, вышла... Давай-давай кружи, она должна быть где-то тут.

— Голова! — он обернулся ко мне и покрутил пальцем у виска. — Голова может закружиться!

Я пропустил его замечание мимо ушей. Лучше бы он не заикался про головокружение. Когда вертолет летит по прямой, и то вестибулярный аппарат начинает шалить, а тут, когда мы начали нарезать круги в воздухе, у меня сразу к горлу подкатила волна тошноты. Я не отрываясь глядел на землю и дивился, как такое может быть: внизу колыхалось море людей, но Минны среди них не видно.

Эта девчушка вообще-то обладает удивительной способностью никогда не теряться и во всяком случае, если эта способность вдруг ее подведет, быстро отыскиваться. Но теперь, болтаясь между небом и землей в жутко жужжащей «вертушке», я размышлял, не лучше ли мне продолжать поиски, стоя обеими ногами на твердой земле. А всё эти идиоты кубинцы, из-за которых я утратил самообладание. Ну конечно, Минна заблудилась. Она обязательно вернется, никуда не денется — надо просто сесть и подождать! Но грозное стаккато тяжелой поступи вооруженных революционеров, сотрясавшей павильон Кубы, явно оказало пагубное воздействие на мою психику. Даже спокойно все это проанализировав, я не мог отделаться от ощущения, что произошло нечто ужасное.

— Может, ее отвели в бюро находок? — предположил пилот.

— Это где?

— У главного входа. Туда сдают потерянные очки, зонтики, бинокли — и потерявшихся детишек. Мелюзги там всегда полно. Можешь туда сходить и забрать любую понравившуюся тебе малышку.

Я бросил на него пристальный взгляд — удостовериться, что парень пошутил.

— Чего там только нет! — продолжал пилот. — Каждое утро, представляешь, мусорщики идут в «Ля Ронду» — это парк аттракционов, где молодняк целый день тусуется, ну и оттуда тоннами выгребают расстегнутые бюстгальтеры, порванные трусики… Да, все в нашем мире перевернулось — взрослые ведут себя как дети, а дети как взрослые. Тут у кого хочешь голова пойдет кругом…

Мы вдруг резко накренились: по-моему, разговаривая со мной, он жестикулировал вертолетом — так, как склонные к малоподвижному образу жизни люди размахивают руками во время беседы. Я сжал руками живот, старясь успокоить взбунтовавшиеся кишки.

— На днях двух сопляков катал, мальчишку и девчонку, обоим — лет по шестнадцать, ни днем больше. Ты себе представить не можешь, что они вытворяли на заднем сиденье! Я только голову слегка повернул: хоть одним глазком взглянуть, чем это они там занимаются… — С этими словами он повернулся и вытянул шею, и в этот миг вертолет потерял управление и со свистом понесся прямехонько в стену британского павильона. — Только одним глазком на них взглянул, ну и решил малость их встряхнуть, ну, чтоб они позабавились, понимаешь? А они уже далеко продвинулись в этом деле, уже конец близок. Ну ты же знаешь ребятню, у них все раз-два и готово… — И этот придурок, обернувшись, вперил мечтательный взгляд в заднюю стенку кабины, предаваясь сладким воспоминаниям, а павильон Великобритании темной громадой неумолимо надвигался на наше лобовое стекло.