Мои сомнения в его словах рассеялись, как только я увидел его пистолет — «магнум» 44-го калибра. В его дуло можно было войти не сгибаясь.

—… А отдача у него такая, что тебе самому руку может оторвать, вот это ствол! — продолжал пилот. — Я эту игрушку у одного чмыря за полярным кругом выиграл в покер. Выиграл, а он, можешь ты себе представить, стал меня уговаривать еще разок с ним сыграть и поставил против этого «магнума» свою подружку-эскимоску. Он и ее проиграл, дурила, а больше у него ни фига не осталось, чтоб обратно отыграть и деваху и пушку. Так, представляешь, мне этот гад после игры говорит: могу бутылку ирландского виски дать, но никакой тебе эскимоски не будет! А я даже не обиделся. Я ж сам ирландец в четвертом поколении по материнской линии… — Буль-буль-буль. — И вот сижу я, значит, за покерным столом с пушкой, которую я у него только что выиграл, и думаю: ну и что же мне с этим хмырем делать? Понятно что — мозги ему вышибить, падле! С тех пор больше ни разу из этого «магнума» и не выстрелил. А та эскимоска… ик! От нее такое амбре исходило, что оленье молоко могло враз закиснуть. Но горяча была, стерва, как костер в январскую ночь... — Он мечтательно улыбнулся. — Ну вот, что ни говори, а три ствола лучше, чем два. Но лучше бы ты прихватил автомат.

— Да уж… — Если бы я мог прихватить пулемет братишек Бертонов!

— Ну да неважно. Если этих гадов застать врасплох, то они даже рыпнуться не успеют. Согласен? Самое главное в нашем деле — эффект неожиданности. Действовать будем стремительно: возьмем их на испуг, умыкнем девчонок, а дальше — кто не успел, тот опоздал! А потом ты хочешь, чтобы я перебросил вас через границу? Вам сойдет, если мы приземлимся в Вермонте?

— Сойдет. Топлива тебе хватит?

— Хватит. Или не хватит. Должны дотянуть. Если не будет никаких задержек на маршруте, посадим вертушку где-нибудь на шоссе, да и заправимся бензином. Моя старушка не привередливая, жрет хоть какое горючее. Полетит даже на каменной соли — если эту самую соль довести до горения. Это еще что такое? И куда ж они сгинули? Ты заметил?

— Заметил. — Я ткнул рукой вперед. — Они свернули влево, вон у тех деревьев, и там выключили фары.

— Ясно. Запомни это место и не забудь. Мы заходим на посадку!

Он заложил крутой вираж вправо, попутно объяснив, что надо дать кубинцам время выйти из машин и направиться к месту назначения, а уж потом бросаться за ними вдогонку. Мы ушли вправо, лениво развернулись над лесом и стали возвращаться. Я, естественно, свой наземный ориентир потерял, но пилот вроде запомнил место, на которое я ему указал. Вертолет снизился и полетел, задевая верхушки деревьев. Некоторое время под нами темнело только гигантское пятно леса. А потом лесной массив вдруг закончился, и мы очутились над длинной ровной просекой. Я заметил четыре машины, грузовик и длинную низкую постройку — железобетонный пакгауз с плоской крышей.

— Ну это уж слишком, — сердито буркнул пилот. — Гоняться за выводком тачек — это ладно, но ты же не думаешь, что моя птичка угонится за таким ястребом?

Я сначала ни черта не понял и решил, что пилот имеет в виду грузовик и это он так шутит, а мне, значит, надо из вежливости рассмеяться и оценить его остроумие.

Потом я проутюжил взглядом просеку и смог по достоинству оценить его шутку, которая смеха у меня не вызвала. Это была не просто просека, а взлетная полоса. И в конце нее стоял готовый к взлету серебристый лайнер.

— Тише!

— Ты хоть видишь, какой крылатый амбал там стоит? Моя птичка спокойно влезет ему в багажное отделение.

— Тише!

Он посадил вертолет в четверти мили от взлетной полосы, и мы теперь шли по лесной дороге во кромешной тьме, стараясь не нарушать ночную тишину.