— Тише!

Он посадил вертолет в четверти мили от взлетной полосы, и мы теперь шли по лесной дороге во кромешной тьме, стараясь не нарушать ночную тишину. Проникновение Арлетты в подземелье, ясное дело, перепугало кубинцев не на шутку. Если я не сильно заблуждался относительно их дальнейших намерений, они сейчас должны загрузить в самолет всех своих заложников и спешно делать ноги (или крылья). И если мы сейчас не предпримем чего-то экстраординарного, то Минне и Арлетте придется до конца августа торчать в знойной Гаване.

Ничего удивительного, что кубинцы запаниковали. В первый раз, когда мы с Арлеттой осуществили ночной рейд в пустое подземелье, следы нашего пребывания там заставили кубинцев выставить у павильона вооруженный патруль. А уж после сегодняшнего визита Арлетты в подземное узилище, вкупе с всеобщей паникой, которую я посеял в Монреале, они и вовсе должны были наложить полные штаны. Кубинцы наверняка отказались от дальнейшего похищения людей: им бы теперь только успеть затарить в самолет последнюю партию пленников и по-быстрому отправить живой груз к товарищу Фиделю.

— У нас три ствола, — говорил я своим спутникам. — Мистер… ээ… капитан нашего воздушного судна воспользуется своим «магнумом». Я возьму револьвер тридцать восьмого калибра. Остается автоматический тридцать второго. Самый легкий. Вам, ребята, приходилось обращаться с огнестрельным оружием? — Не приходилось. — Так, а кто из вас знаком с винтовкой? Кто стрелял когда-нибудь?

Никто. Сет, правда, вспомнил, как пару лет назад баловался духовушкой в тире на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Этот факт давал ему фору, и я вручил ему пистолет.

— Вам бы не помешало овладеть основами стрельбы из боевого оружия, ребята, — заметил я. — Может, стоит пройти двухмесячный курс на стрельбище, а после этого по-тихому слинять из армии?

— Им это не понравится, — возразил Рэнди.

— Нас запишут в дезертиры, — подхватил Сет. — И тогда уж спуску не дадут.

— Очень жаль. Ну, может, тебе еще и не придется ни в кого стрелять. А если придется, надо сделать вот что: наведи ствол на гада и жми на спусковой крючок. Если рука дрогнет, можешь попасть в своего. Вот смотри… — Не сбавляя шага, я вынул из пистолета обойму и показал Сету, как прицеливаться и как нажимать на спусковой крючок.

Оставшийся безоружным Рэнди, наверное, когда-то читал книжку председателя Мао об искусстве партизанской войны. Он то и дело нагибался, поднимал на ходу крупные камни и рассовывая их по карманам. Еще он нашел полутораметровую палку, которой, по его словам, можно будет бить кубинцев по голове. Глядя на Рэнди, я рассудил, что палкой и камнями он один сумеет нанести противнику куда больший урон, чем Сет своим пистолетом, а то и мы все вместе взятые.

Наша группа углубилась в лес. Я приложил палец к губам и знаком попросил остальных идти за мной, соблюдая дистанцию в двадцать ярдов. Так мы производили меньше шума. Я шел прямиком на купу деревьев на кромке просеки, ярдах в тридцати от самолета и примерно в шестидесяти ярдах от железобетонного пакгауза. Там, укрывшись в тени, я залег в траве и дождался своих подельников.

Отсюда я мог одновременно наблюдать за самолетом и за зданием. Самолет, насколько я мог судить, был пуст. У дверей пакгауза стояли два рослых охранника, еще трое, с винтовками за плечами, торчали у дальнего угла и покуривали сигары. Я мог только гадать, кто находится внутри и что там в эти минуты происходит. Окон в пакгаузе не было.

Охранники мало напоминали патрульных, которые дежурили прошлой ночью у кубинского павильона. Эти были «барбудос» классического образца, с одинаковыми густыми бороденками, в защитных комбинезонах свободного покроя. Их униформы выглядели очень грозно.