Следов бедного Халурика здесь уже не было. И неудивительно: их давно смыло водой, которая стекала по все сужавшимся каменным ступеням, а пустых бутылок он больше нигде не бросал.

Минут через девяносто после того, как мы вышли из Чаши, я взглянул на альтиметр навигационного устройства и понял, что мы достигли уровня Рассольного Прохода. Наступил момент истины: действительно ли лестница ведет на свободу, или же туннель окончится одним из тупиков, во множестве изображенных на карте?

Мы вылезли из туннеля и очутились в пещере со свисающими с потолка сталактитами. В глубине ее виднелось озерцо метров двадцати в ширину, усеянное маленькими островами.

Именно из него вода и стекала на лестницу.

Пока Мэт с Евой занялись личными делами, я нашел глыбу повыше, вскарабкался на нее и посветил мощной лампой во все стороны, надеясь сориентироваться. Сверился с картой, поглядел на компас…

И издал торжествующий вопль:

— Ура!

Сталактиты зазвенели, а женщины всполошились и начали забрасывать меня вопросами. Узкие расщелины, судя по компасу, зияли аккурат на северном берегу озерца, а единственный туннель пошире, отходивший от другого берега к югу, в точности соответствовал изображению на карте.

— Порядок, девчонки! Мы в Рассольном Проходе!

Они радостно завопили в ответ.

Я вернулся туда, где отдыхали Ева и Мэт, и принял поздравления. Теперь все, что нам оставалось — все! — это пройти еще километров восемь до выхода в Зеленый Ад.

— Как ты думаешь, много понадобится времени? — Мэт бросила многозначительный взгляд на Еву, которая сидела с легкой блаженной улыбкой, прислонившись к стене и закрыв глаза.

— Если повезет — часов десять, — бодро заявил я. — А потом настроим маяк в комбинезоне Евы и мой навигационный прибор, сядем и будем ждать, пока нас подберут.

— Надеюсь, мы не встретим до этого горбунов, — пробормотала Ева.

«И Бронсона Элгара», — подумал я.

Через полчаса мы пошли дальше, Еву несли по очереди.

Туннель петлял из стороны в сторону, но заблудиться в нем было практически невозможно. Он то сужался так, что приходилось протискиваться через расщелины, то выводил нас в пещеры или длинные галереи, украшенные мокрыми пещерными образованиями. Уровень воды прибывал и убывал в соответствии с капризами геологических слоев; Грант вообще был важным континентом, а если учесть, что почти все реки текли здесь под землей, то сухим Рассольный Проход бывал крайне редко.

Периодически я сравнивал наш маршрут, отображенный на дисплее навигационного устройства, с картой, только чтобы убедиться, что мы идем правильным путем. Мы почти не разговаривали. Как и все путешественники во время долгих пеших переходов, мы берегли силы и старались не обращать внимания на ноющие мускулы и урчащие желудки.

Время от времени тот из нас, кто не нес Еву, начинал петь. Я фальшиво исполнял жалобные ковбойские песни и мексиканские canciones.  Мэт пела задорные частушки то ли на креольском, то ли на карибском диалекте. Мелодию она в отличие от меня выводила здорово, однако больше всего любила балладу «Матильда» — о дурачке, чья подружка забрала все его деньги и сбежала в Венесуэлу.

Обе женщины почему-то находили это очень забавным.

Пройдя шесть часов по угнетающе сырому туннелю, мы наконец попали в пещеру с довольно сухими выступами. На одном из них мы разбили лагерь и уснули, как мертвые, пока через семь часов не проснулись от спазмов в пустых желудках.

Больше мы не пели — только брели в прыгающем свете лампы вперед, словно роботы, переходя вброд ручьи, протискиваясь через очередную щель или пробираясь ползком, карабкаясь через каменные завалы и без слов глядя на подземные формации, такие прекрасные, что у любого захватило бы дух.