Михаил Булгаков. Шпрехен зи дейтч?
В связи с прибытием в СССР многих иностран- ных делегаций усилился спрос на учебники иностранных языков. Между тем новых уче- бников мало, а старые неудовлетворительны по своему типу.
Металлист Щукин постучался к соседу своему по общежитию — металлисту Крюкову. — Да, да, — раздалось за дверью. И Щукин вошел, а войдя, попятился в ужасе — Крюков в одном белье стоял перед маленьким зеркалом и кланялся ему. В левой руке у Крюкова была книжка. — Здравствуй, Крюков, — молвил пораженный Щукин, — ты с ума сошел? — Наин, — ответил Крюков, — не мешай, я сейчас. Затем отпрянул назад, вежливо поклонился окну и сказал: — Благодарю вас, я уже ездил. Данке зер! Ну, пожалуйста, еще одну чашечку чаю, — предложил Крюков сам себе и сам же отказался: — Мерси, не хочу. Их виль... Фу, дьявол... Как его. Нихт, нихт! — победоносно повторил Крюков и выкатил глаза на Щукина. — Крюков, миленький, что с тобой? — плаксиво спросил приятель, — опомнись. — Не путайся под ногами, — задумчиво сказал Крюков и уставился на свои босые ноги. — Под ногами, под ногами, — забормотал он, — а как нога? Все вылетело. Вот леший... фусс, фусс! Впрочем, нога не встретится, нога — ненужное слово. «Кончен парень, — подумал Щукин, — достукался, давно я замечал...» Он робко кашлянул и пискнул: — Петенька, что ты говоришь, выпей водицы. — Благодарю, я уже пил, — ответил Крюков, — а равно и ел (он подумал), а равно и курил. А равно... «Посижу, посмотрю, чтобы он в окно не выбросился, а там можно будет людей собрать. Эх, жаль, хороший был парень, умный, толковый...» — думал Щукин, садясь на край продранного дивана. Крюков раскрыл книгу и продолжал вслух: — Имеете ль вы трамвай, мой дорогой товарищ? Гм... Камрад (Крюков задумался). Да, я имею трамвай, но моя тетка тоже уехала в Италию. Гм... Тетка тут ни при чем. К чертовой матери тетку! Выкинем ее, майне танте. У моей бабушки нет ручного льва. Варум? Потому что они очень дороги в наших местах. Вот сукины сыны! Неподходящее! — кричал Крюков. — А любите ли вы колбасу? Как же мне ее не любить, если третий день идет дождь! В вашей комнате имеется ли электричество, товарищ? Нет, но зато мой дядя пьет запоем уже третью неделю и пропил нашего водолаза. А где аптека? — спросил Крюков Щукина грозно. — Аптека в двух шагах, Петенька, — робко шепнул Щукин. — Аптека, — поправил Крюков, — мой добрый приятель, находится напротив нашего доброго мэра и рядом с нашим одним красивым садом, где мы имеем один маленький фонтан. Тут Крюков плюнул на пол, книжку закрыл, вытер пот со лба и сказал по-человечески: — Фу... здравствуй, Щукин. Ну, замучился, понимаешь ли. — Да что ты делаешь, объясни! — взмолился Щукин. — Да понимаешь ли, германская делегация к нам завтра приедет, ну, меня выбрали встречать и обедом угощать. Я, говорю, по-немецки ни в зуб ногой. Ничего, говорят, ты способный. Вот тебе книжка — самоучитель всех европейских языков. Ну и дали! Черт его знает, что за книжка! — Усвоил что-нибудь? — Да кое-что, только мозги свернул. Какие-то бабушки, покойный дядя... А настоящих слов нет. Глаза Крюкова вдруг стали мутными, он поглядел на Щукина и спросил: — Имеете ли вы кальсоны, мой сосед? — Имею, только перестань! — взвыл Щукин, а Крюков добавил: — Да, имею, но зато я никогда не видал вашей уважаемой невесты! Щукин вздохнул безнадежно и убежал. |
