Михаил Булгаков. Угрызаемый хвост
У здания МУУРа стоял хвост. — Ох-хо-хонюшки! Стоишь, стоишь... — И тут хвост. — Что поделаешь? Вы, позвольте узнать, бухгалтер будете? — Нет-с, я кассир. — Арестовываться пришли? — Да как же! — Дело доброе! А на сколько, позвольте узнать, вы изволили засыпаться?.. — На триста червончиков. — Пустое дело, молодой человек. Один год. Но принимая во внимание чистосердечное раскаяние, и, кроме того, Октябрь не за горами. Так что в общей сложности просидите три месяца и вернетесь под сень струй. — Неужели? Вы меня прямо успокаиваете. А то я в отчаянье впал. Пошел вчера советоваться к защитнику, — уж он пугал меня, пугал, статья, говорит, такая, что меньше чем двумя годами со строгой не отделаетесь. — Брешут-с они, молодой человек. Поверьте опытности. Позвольте, куда ж вы? В очередь! — Граждане, пропустите. Я казенные деньги пристроил! Жжет меня совесть... — Тут каждого, батюшка, жжет, не один вы. — Я, — бубнил бас, — казенную лавку Моссельпрома пропил. — Хват ты. Будешь теперь знать, закопают тебя, раба Божия. — Ничего подобного. А если я темный? А неразвитой? А наследственные социальные условия? А? А первая судимость? А алкоголик? — Да какого ж черта тебе, алкоголику, вино препоручили? — Я и сам говорил... — Вам что? — Я, гражданин милицмейстер, терзаемый угрызениями совести... — Позвольте, что ж вы пхаетесь, я тоже терзаемый... — Виноват, я с десяти утра жду, арестоваться. — Говорите коротко, фамилию, учреждение и сколько. — Фиолетов я, Миша. Терзаемый угрызениями... — Сколько? — В Махретресте — двести червяков. — Сидорчук, прими гражданина Фиолетова. — Зубную щеточку позвольте с собой взять. — Можете. Вы сколько? — Семь человек. — Семья? — Так точно. — А сколько ж вы взяли? — Деньгами двести, салоп, часы, подсвечники. — Не пойму я, учрежденский салоп? — Зачем? Мы учреждениями не занимаемся. Частное семейство — Штипельмана. — Вы Штипельман? — Да никак нет. — Так при чем тут Штипельман? — При том, что зарезали мы его. Я докладываю: семь человек — жена, пятеро детишек и бабушка. — Сидорчук, Махрушин, примите меры пресечения! — Позвольте, почему ему преимущества? — Граждане, будьте сознательные, убийца он. — Мало ли, что убийца. Важное кушанье! Я, может, учреждение подорвал. — Безобразие. Бюрократизм. Мы жаловаться будем. |
