Но в конечном счете Чондакс открыл ей глаза.

Что генерал знала о Белых Шрамах? Также мало, как и любой другой человек. Они были неуловимыми, Легионом, который уходил слишком далеко, почти оборвав все связи с Империумом. Шрамы неистовствовали вдали от главного направления крестового похода, проникая в глубокий космос. Ее начальник называл их блудными сынами.

Последнее назначение Ильи стало неожиданным для нее, неправдоподобным союзом абсолютных противоположностей. Она в смятении отправилась с Улланора в следующую кампанию Шрамов, получив должность и задачу организовать то, что не подлежало организации, привить определенное чувство дисциплины Легиону, который относился к войне, как к беззаботной и приносящей удовольствие форме искусства. Такое ей бы и в голову не пришло.

По крайней мере Халджи был добр к ней. Назначенный ей адъютант был таким же исполнительным и жизнерадостным, как и любой из Шрамов. Раваллион по-прежнему с легкостью сердилась на остальных — не в последнюю очередь на самого Хана — и они безусловно считали ее такой же забавной, как и поначалу, но определенные успехи были достигнуты.

Шрамы звали ее Илья-сы. Мудрая Илья. При всем своеобразии титула, он не мог не нравиться.

Но она скучала по Есугэю. С самого начала провидец бури был единственным, кто относился к ней серьезно. Он повелевал силами стихий вне ее ограниченного понимания, но всегда был вежливым и почтительным. Есугэй увидел в ней нечто, что она сама не замечала, и в итоге это привело ее в опасный мир Шрамов. Досадно было, что задьин арга не отправился с флотом на Чондакс, но такова была война.

И вот она оказалась в выделенной для нее каюте на огромном флагмане Легиона «Буря мечей» и начала долгий процесс каталогизации ресурсов и рационализации схем развертывания. Шрамы не всегда прислушивались к ее предложениям, но иногда бывали и исключения. Они прилагали усилия, так как знали о своих недостатках и желали совершенствоваться.

Илье это нравилось. Для нее это был вызов. Она пыталась отказаться от части своих суровых требований прошлой жизни. Пыталась забыть о некоторых склонностях или по крайней мере не держаться за них слишком крепко. Илья поняла, что из-за ее эйдетических способностей жизнь рискует стать скучной. Шрамы учились у нее, она — у них, и таким образом она осознала, что можно быть слишком беспокойной и слишком настойчивой. И слишком много помнить.

— Я буду стараться пустить все на самотек, — говорила генерал себе, особенно когда испытывала сильное желание изменить какой-нибудь типично беспорядочный для Шрамов план заявок. — Везде есть золотая середина. Компромисс. Разумный подход.

Со стороны двери раздался тихий звон.

— Входи, — пригласила генерал, поднимая голову от панели управления.

Вошел Халджи, учтиво поклонившись.

Для Ильи по-прежнему было странно, что они кланялись ей. Она была по грудь облаченному в доспех Белому Шраму, исключительно могучему и обладающему почти невероятным мастерством воину. Но, как и все чогорийцы, он не придавал чрезмерного значения своим генетическим улучшениям. Скромная любезность была естественной для них.

— Простите за вторжение, сы, — обратился он. — Вы хотели, чтобы вас информировали о ходе работы хора.

Илья откинулась в своем кресле.

— Верно. Есть что-нибудь?

— Нет, — ответил Халджи, неловко улыбнувшись. — Они не могут ни получить, ни отправить сообщения. Все попытки провалились. Магистр астропатов приносит свои извинения.

— Это не его вина, — сказала Илья, ее сердце упало. — Как долго это длится?

— С момента прибытия на Чондакс.

— Мы уже долгое время находимся здесь, Халджи.