Катерина уже ждала нас у подножия лестницы.

Она выглядела значительно лучше, чем в первые дни после нашего возвращения — румянец вернулся на щеки, спина выпрямилась, глаза снова заблестели. Я остановился на мгновение, обдумывая, как неуловимо переменился её взгляд. Что-то глубокое и мрачное поселилось в её глазах, добавив им жесткости.

В Катерине теперь было сложно узнать ту пугливую девчонку, что так долго решалась сделать роковой шаг с подоконника своего дома.

Девушка заметила меня и улыбнулась.

— Леша, слава богу! Нас наконец-то выпустят отсюда! — она подошла ко мне, светясь от радости. — Честное слово, ещё один день среди этих стен, и я бы сбежала через окно. Благо у меня уже есть опыт…

Я усмехнулся, протянув ей руку.

— Из одного плена в другой, Катерина Дмитриевна. Это начинает входить в привычку.

Катерина рассмеялась, прикрыв рот рукой, и её звонкий смех отозвался эхом в пустом холле. Кропоткин подошел с нашими документами к окну регистратуры и что-то уточнял вполголоса у дамы с вавилонской башней из кудрей на голове.

— Мы с тобой прошли через столько всего… — вдруг тихо произнесла Кати и заговорщически подмигнула. — В приличном обществе после таких событий от тебя бы потребовали на мне жениться.

Я напустил на себя серьезный вид и немного к ней наклонился.

— И ты бы согласилась на брак со вторым сыном бывшего опального князя? Имейте в виду, Катерина Дмитриевна, у меня пока что даже своего жилья нет. Как и звания. К тому же мы родня. Впрочем, слишком дальняя, чтобы это стало препятствием. Шестиюродные? Это вообще считается?

Катерина снова рассмеялась, чуть краснея, и помотала головой.

— Упаси господь, Леш! Я не для того сбегала в Спецкорпус, чтобы… Но, по крайней мере, ты мог бы пригласить меня на мазурку на Драгоценном балу. Или тебе жаль для меня одного танца?

— После всего, что между нами было? — я церемонно поклонился ей, протянув руку, словно в приглашении. — Ненавижу мазурку. Но если с кем ее и танцевать, так лишь с тобой. Будем страдать вместе.

— Это если тебе еще не навяжут кого-нибудь в пару, — отозвалась Катерина. — Учитывая твои заслуги, тебя могут попросить станцевать ее с великой княжной Софией или даже с самой императрицей…

— Разговорчики, молодежь! — шикнул на нас Кропоткин и потряс бумагами в воздухе. — Все улажено. Едем. Заседание через час.

Катерина встрепенулась и как ни в чем не бывало направилась следом за майором. Я проводил ее долгим взглядом, размышляя, что это сейчас было.

Мы вышли на улицу, где у тротуара нас ожидал автомобиль. Но прежде, чем я успел открыть дверцу перед Катериной, знакомый голос позвал нас из-за поворота.

— Секундочку, господа!

Обернувшись, я увидел приближающегося к нам…

— Кузен Андрей!

Он приветствовал нас, как всегда, сияя лучезарной улыбкой. В руках он держал великолепный букет свежих цветов, который тут же протянул Катерине.

— Я понял, насколько это недальновидно, только когда забрал его из лавки, — Андрей виновато пожал плечами. — Не знал, что вас тоже вызвали в Зимний. Для тебя, Алексей, тоже кое-что есть.

Он протянул стаканчик с кофе, аромат которого был настолько мощным и манящим, что мне стоило огромных усилий не отпить сразу.

— Из османской кофейни! — я улыбнулся, как кот, дорвавшийся до сметаны. — Андрей, ты, должно быть, экстрасенс.

Кузен рассмеялся.

— Ну не мог же я отправить тебя к отцу без качественного допинга. А Феликс мне все уши прожужжал о той турецкой кофейне…

Катерина приняла цветы, благодарно кивнув.

— Спасибо, Андрей. Это… неожиданно.