– Родственник ваших коров. Но намного больше и гораздо вкуснее. Он сильный, рогатый, поросший густой шерстью, такой могучий, что ему ничего не стоит перевернуть транспорт. Большинство здешних бизонов – дикие, хотя есть и фермы. Они бродят по Райской долине, по холмам и по равнинам. Бизоны легко переносят даже самые суровые зимы. Увидев живого бизона, вы ни за что не спутаете его с коровой, уверяю вас.

Я, как зачарованная, наблюдаю за ножом, которым Кармадон режет это странное мясо. Белый фарфор окрашивается красным соком.

– Интересная штука – бизоны и коровы. Такие непохожие – но, тем не менее, две ветви одного древа. И хоть они отдалились друг от друга настолько, насколько могут отдалиться два вида, они прекрасно уживаются бок о бок. Пасутся в одном стаде. Даже скрещиваются.

Тиберий кашляет и чуть не давится.

Щеки у меня вспыхивают.

Эванжелина смеется в кулак.

Фарли приканчивает бутылку вина.

– Я сказал что-то неуместное? – Кармадон обводит нас взглядом, и его черные глаза смеются. Он прекрасно понимает, что сказал и что это значит.

Анабель заговаривает первой, чтобы избавить внука от смущения. Она оглядывает зал поверх своего бокала.

– Опоздание вашего супруга довольно-таки невежливо, милорд.

Улыбающийся Кармадон не лезет за словом в карман.

– Согласен. Я позабочусь, чтобы его постигла скорая кара.

Бизонье мясо нежирно, и Кармадон прав: оно вкуснее говядины. Я забываю о хороших манерах, поскольку и Кармадон спокойно поедает картошку руками. Уходит не больше минуты, чтобы слопать половину стейка и весь поджаренный лук. Я сосредоточенно подчищаю тарелку вилкой, собирая последние вкусные кусочки, и едва замечаю, как у нас за спиной открывается дверь.

– Прошу прощения, – говорит Дэвидсон, быстро шагая к столу.

За ним следует Джулиан. Увидев их рядом, я поражаюсь, насколько они похожи. Поведением, а не внешностью. У обоих ненасытный вид – это жажда знаний. Во всем остальном они разительно отличаются. Джулиан болезненно худ, волосы у него редкие и тонкие, карие глаза тусклы. Дэвидсон – воплощенное здоровье, его седая шевелюра аккуратно подстрижена и блестит; несмотря на возраст, он – сплошные мускулы.

– Что мы пропустили? – спрашивает он, садясь рядом с Кармадоном.

Джулиан неуверенно обозревает стол и замечает единственное свободное место. Предназначенное для Тиберия – если бы Тиберий не тратил столько сил на то, чтобы меня бесить.

Кармадон фыркает.

– Обсуждаем меню, размножение бизонов и твою непунктуальность.

Смех премьера звучит открыто и искренне. Он или не чувствует никакой нужды притворяться, или великолепно играет свою роль даже в собственном доме.

– То есть нормальная застольная беседа.

Джулиан, устроившийся в дальнем конце стола, конфузливо подается вперед.

– Боюсь, это моя вина.

– Библиотека? – спрашивает Тиберий с понимающей усмешкой. – Наслышаны.

Его голос звучит с такой теплотой, что у меня голова идет кругом. Он любит своего дядю.

Мне больно от любого напоминания о том, как он добр и заботлив (не считая нескольких ошибочных решений).

Углы губ у Джулиана приподнимаются.

– Я предсказуем, не правда ли?

– Уж лучше предсказуемость, – бормочу я.

Достаточно громко.

Фарли ухмыляется. А Тиберий хмурится и поворачивается ко мне – быстрым плавным движением. Рот у него открыт. Кажется, он намерен сказать нечто опрометчивое и глупое.

Анабель заговаривает первой, защищая внука от самого себя.

– Чем же эта библиотека так… интересна? – спрашивает она с явным презрением.