Юрий Корчевский. Штрафник-истребитель. «Искупить кровью!»
Кто говорит, что на войне не страшно – ничего не знает о войне.
Глава 1
Михаил с завистью посмотрел в небо на едва видимый в вышине самолет и инверсионный след за ним. Летают же люди – не то что некоторые. Он со злости пнул колесо «Ан-2», или «кукурузника», как прозвали его в народе. Летчики и техсостав называли его более ласково – «аннушка». Самолет-то хороший был, когда выпускаться начал после войны в 1947 году. Теперь уж и не выпускают в России, однако клоны его продолжают появляться в Китае, да и в Польше не так давно сняли с производства «Ан-3» – тот же «Ан-2», только с турбовинтовым двигателем. Ничего, будет еще и на его улице праздник. Только вот дернул черт его влезть в авантюру, что навязал ему начальник авиаотряда Сергей Николаевич Тутышев. А как радужно все начиналось! Еще в школе, в родных Ессентуках, Михаил ходил в местный аэроклуб ДОСААФ, впоследствии – РОСТО, занимался парашютным спортом. А потом – почти трехгодичное обучение в Краснокутском летном училище, что в Саратовской области, на отделении производства авиационно-химических работ. В просторечии – сельхозавиация. Попал он на учебу как раз в годы разгула «демократии» – лихие девяностые, когда к власти пришли люди недальновидные, решившие, что на их век летчиков в стране хватит. Вот и сократили численность курсантов, урезали бюджет. Бензина не хватало, едва удавалось наскрести необходимые для выпуска из училища шестьдесят часов налета, да и то большей частью – на «Як-18Т», поскольку выходило экономнее, чем на «аннушке». И самолеты наши, российские, почти перестали выпускать. Авиафирмы перешли на закупку и лизинг потрепанной зарубежной авиатехники, этакого секонд-хенда. Михаил попал на работу в Брянский авиаотряд, где отлетал в правом кресле второго пилота три года, набирая необходимый налет в тысячу часов. Переучился на командира. Мечта о большом самолете стала ближе. Только и служба поднадоела. Прилетел в колхоз, погрузчиком зальют жидкие удобрения или ядохимикаты – взлет. На пятиметровой высоте, едва не задевая верхушки деревьев, опыляешь участок. Потом посадка, снова загрузка удобрениями и новый взлет, пока не обработаешь норму – двести пятьдесят гектаров за день. А потом и колхозы стали нищать, превращаясь в акционерные общества, сельхозартели или сельхозпредприятия. Платить за авиаобработку стало нечем, работы поубавилось. Старые летчики выходили на пенсию, самолеты списывали из-за износа, авиаотряд потихоньку таял, как мартовский снег на солнце. Перебивались разовыми заказами – груз перевезти, людей перебросить. Из-за нехватки вторых пилотов командирам с большим налетом разрешили летать в одиночку. Вот тогда и затосковал Михаил. Мечта о большом небе и больших самолетах становилась призрачной, как утренний туман. И только случайная встреча с однокашником по училищу вдохнула надежду. Брянский аэропорт объявили банкротом, Михаил махнул в отпуск в Первопрестольную и в метро столкнулся у эскалатора с Витькой Селезневым. Обнялись на радостях. Виктор спешил очень, телефон свой оставил. |
