Знать, прав Давыдов: не любит Ксюха его. Квартира-то есть. Уже в общаге ютиться не надо. Войсковая часть Павла сразу за городом, служебный автобус ходит, собирает офицеров и прапорщиков из тех, кто без машин.

Он же не просит, чтобы Ксю прописала его. Прописка у него есть в офицерской общаге. И на метры ее он не претендует. Могли бы жить здесь, как люди. Нет… не любит она его.

— Это я, Ксю.

— Зачем ты приехал?

— Открой, поговорим.

— О чем?

— Просто поговорим. Чего ты?

Спустя растянувшиеся до бесконечности секунды щелкнул замок, дверь приотворилась, на темную площадку легла полоска света.

Оксана была в коротком платье, облегавшем стройную фигуру. Красивые длинные ноги, туфли на высоком каблуке. Тщательно уложенное каре темных волос, неброский макияж, столь любимый Павлом тонкий запах духов.

Выглядела она совсем не по-домашнему, как будто только с вечеринки или собиралась на нее.

— Привет, — с натянутой улыбкой произнес Гусев.

Девушка промолчала.

— Не впустишь?

— Зачем?

— Так и будем в щель разговаривать?

— О чем вообще разговаривать? Все уже сказано.

Из глубины квартиры донесся мужской голос:

— Оксана, кто там?

Укол ревности кольнул Гусева в самое сердце. Спазм перехватил горло.

— Ты не одна? — сдавленным голосом спросил он.

— Не твое дело, — отстраненно ответила девушка.

— Не мое, значит? — спросил Павел, чувствуя, как буря негодования захлестывает разум.

— Уже давно не твое. Я тебе говорила. Уходи, — решительно произнесла Оксана, делая попытку закрыть дверь.

Однако Гусев рванул ее на себя.

От неожиданности девушка вскрикнула.

— Кто там у тебя?! — зло спросил он, оттесняя девушку в коридор квартиры.

Из комнаты вышел молодой парень, примерно одногодка Павла, хорошо сложен, но хиловат мышцами, черные брюки тщательно отутюжены, свободный белый свитер подчеркивает некую бледность лица с утонченными, почти аристократическими, чертами, возмутительно «неуставные» своей длиной темные волосы аккуратно уложены на пробор.

Он с ходу ринулся на Гусева, схватив того за отвороты шинели, выталкивая в подъезд.

— Ты, штафирка!  — рыкнул Павел. — Куда заготовки  тянешь?!

Хлестким ударом кулака в лицо он свалил парня на пол.

Девушка отчаянно взвизгнула, испуганно прижав к губам руки, замерла в сторонке.

— Вставай, доходяга! — разошелся Гусев, вздергивая молодого человека вверх, держа того за белый свитер, на который уже полилась кровь из разбитого носа.

Тот непроизвольно опять схватился за отвороты шинели, скорее, интуитивно, вряд ли желая что-то предпринять.

Очередной удар в солнечное сплетение и сразу же два хука — с левой и с правой в голову — окончательно вырубили его.

Тут словно очнулась Оксана. Она бросилась к упавшему со словами:

— Сашенька, Сашенька…

— Ах, Сашенька, значит! — в негодовании произнес Гусев. — Вот на кого ты меня променяла!

— Уходи! — с ненавистью выдохнула девушка.

— Ксю, ну ты что?! Ну, ты же видела сама! Он же схватил меня! Ну, зачем он тебе? Ведь нам же вместе хорошо было!

Оксана не обращала на слова нежеланного гостя никакого внимания, заботливо склонившись над скрюченным на полу парнем.

Павел попытался поднять девушку за плечи, но она вдруг отчаянно завизжала, вырываясь.

Привлеченная шумом из соседней квартиры выглянула пожилая женщина.