Но я ошибался. Вызвали меня особисты с предложением, которое буквально ошеломило.

Глава 5

Сообщили, что я нахожусь на хорошем счету, проявил себя в боях решительным командиром, и потому мне оказано большое доверие. В голове невольно мелькнула мысль, что последует предложение насчет работы в особом отделе, или СМЕРШ, как его тогда называли. Я уже обдумывал, что ответить, но майор, улыбаясь, завел речь совсем про другое:

– Вячеслав Пантелеевич, насчет штрафных рот вы, конечно, слыхали? Принято решение направить вас на командирскую должность в штрафную роту нашей армии.

– За что? – вырвалось у меня.

Вопрос был наивный, если не сказать глупый. Но дело в том, что мы, армейские офицеры, имели весьма смутное представление о штрафных подразделениях. Общая атмосфера закрытости информации отучила совать нос в дела, которые нас не касались.

Секрета из штрафных батальонов и рот не делали. Изредка нам сообщали, что рядом с нами будут действовать штрафники. Их бросали на прорыв наиболее трудных участков, но и мы не отсиживались в стороне. Общение со штрафниками не то что запрещали, но не приветствовали.

Да и сами штрафники держались обособленно. За все время я лишь однажды обсуждал вместе с лейтенантом из штрафбата какой-то вопрос совместных действий.

Перекинулись десятком фраз, покурили и разошлись. Но одно мнение единогласно держалось в солдатской, да и офицерской среде, что эти люди, по существу, смертники. Вопрос вертелся у меня на языке, пока майор вкратце изложил мне основные положения о штрафных частях.

Помню, он сообщил, что на должности командного состава выдвигают наиболее достойных офицеров, которым полностью доверяют. На мой вопрос о «смертниках» он коротко предложил припомнить потери, которые несут пехотные роты. Чего припоминать? На своей шкуре все испытал. Как бы то ни было, а предложение было, по существу, приказом, и я ответил: «Есть».

Майор еще больше подобрел, сообщил, что месяц службы в штрафной роте засчитывается за шесть, а должность командира взвода капитанская.

– Ты год на фронте лейтенантом проходил. Только ранение и медаль заработал, – кивнул он на мою гимнастерку. – А в роте через месяц-два старшего лейтенанта получишь, да и орденами командиров не обделяют. Сам увидишь.

С тем я и отбыл. Отдохнул пару месяцев в штабе, и будя. Все равно не сегодня завтра бросят на передовую. В армии службу не выбирают. Куда послали, туда и пойдешь. Да и очередное звание, обещанные ордена тоже играли не последнюю роль. Что же мне до конца войны лейтенантом ходить с медалью «ЗБС» («За боевые заслуги»). Ими даже всех писарей уже наградили и телефонисток в штабе. За всякие заслуги, но только не боевые.

Постовой, в шинели, с винтовкой, проверил мои документы и вызвал щуплого младшего лейтенанта с белорусским выговором. Тот документы смотреть не стал, а сразу спросил:

– Взводным к нам направили?

– Направили, – неопределенно отозвался я.

– Тогда сразу можно знакомиться. Левченко Василь, заместитель командира 2-го взвода.

– Буканов Вячеслав.

– Ничего, что я без званий, на «ты»?

– Нормально.

Несмотря на разговор с особистами и долгую обстоятельную беседу в отделе кадров, что штрафная рота – это такое же воинское подразделение Красной Армии (со своими особенностями), я имел собственное мнение насчет этих «воинских подразделений».

Я нисколько не удивился, если бы увидел расхристанную шатающуюся толпу с татуированными руками, кучки картежников.