Сначала у меня потребовали шпагу, а затем под охраной провели через пустые коридоры, облицованные белым камнем, до помещения, где предстоял суд. Когда я вошел туда — мысленно присвистнул. Зал был похож на английский парламент тринадцатого века. При входе — большая деревянная перегородка с дверцей, проходя через которую попадаешь в основное помещение. В самом конце зала высокая трибуна, задрапированная темно-красной бархатной тканью, а за ней сидит пять человек самого важного вида в черных фетровых беретках. Хорошо, хоть париков здесь не носят.

Вдоль стен по обеим сторонам несколько рядов прочных дубовых лавок, на которых восседают гости в богатых одеждах — свидетели моего будущего позора. Их много, намного больше, чем экипаж моего бедного «Дампира». В глазах даже рябит от разноцветья нарядов. Есть еще и верхняя галерея, на которой народу не меньше. Ну, там уже зеваки. По одежде видно, что это мелкие дворянчики, которым делать нечего с самого утра, вот и пришли на развлечение.

При моем появлении гул голосов, стоявший под крышей суда, разом затих. Один из стражников совсем уж бесцеремонно подтолкнул меня вперед, чтобы я прошел на середину зала и встал напротив трибуны.

— Давай повежливее, не простолюдина сопровождаешь, — чуть повернув голову, тихо сказал я стражнику. — Я ведь злопамятный.

Вояка что-то хрюкнул, но постеснялся и дальше выражать свое нетерпение тычками в спину. Я же спокойно встал туда, куда мне приказали, сложил руки на животе и со скучающим видом стал исследовать карающих господ. Трибунал состоял из трех военных и двух штатских, на плечах которых висели пурпурные плащи. Вояки были из разных ведомств. Один из них — явно проходит по морскому ведомству. Мундир темно-голубой с позументами и одним большим эполетом на левом плече. Через плечо идет широкий пояс с парой больших орденов. Второго я узнал (с помощью Фарли, конечно). Сам адмирал Онгрим, не погнушавшийся прибыть из Ратисбона, где базировалась наша эскадра, восседал посредине Трибунала и мрачно смотрел вперед. Он словно просверливал меня взглядом, но создавалось впечатление, что в упор не замечает своего подчиненного. Ну, такой взгляд у него отработанный, меня-то не проведешь.

Третий военный был сухопутным генералом. Вот ему было скучно. Предстоял разбор по тематике, чуждой ему. И нужен он был для перевеса голосов, если господа судьи разделятся во мнении. Две тыловые крысы мне были неинтересны. Они все равно будут топить меня.

Кажется, мое спокойствие стало вызывать недоумение среди гостей. Пополз тихий шепоток по рядам. Один из штатских судей кашлянул, переглянулся с соседом и стукнул молотком по толстой доске, лежащей перед ним. Гул в зале затих.

— Слушается дело графа Фарли, фрегат-капитана Первой Эскадры под командованием лорда Онгрима, — скрипучим до нервной дрожи голосом открыл заседание судья с молотком в руках. — Капитан Фарли обвиняется в военном преступлении, приведшим к гибели фрегат «Дампир». Игнорирование приказов головного линкора под командованием графа Анхиза, попытка выйти из боя с помощью гравитонов — все это привело к тому, что фрегат был уничтожен на взлете. Больше половины команды погибло. Сам же капитан Фарли был подобран в бессознательном состоянии с поверхности воды подошедшим на помощь эсминцем «Задорный». Обвиняемый, я все верно перечислил?

— В общей сложности — да, кроме того, что я ничего не видел после того, как «Дампир» упал вниз, — вежливо ответил я. — Мне кажется, вы неверно интерпретируете события, господин судья.

Штатские судьи выпучили глаза, а тот, кто держал молоток, чуть не поперхнулся.