|
— Главное, чтобы каждая вещь лежала отдельно. Через некоторое время Крот поднялся наверх, и Штык остался один. Звуков, проникающих в «подвал» из озера сквозь стенки цистерны, заметно прибавилось. На глухие удары, явно доносящиеся откуда-то издалека, и постоянное бульканье Штык старался внимания не обращать, но когда по ту сторону стен что-то начало со скрежетом вгрызаться в металл, он на всякий случай поднялся по лестнице на несколько ступеней и стоял там, держась за перекладину, пока странные звуки не прекратились. Лишь однажды, когда все корзины были разгружены, а новых Хомяк долго не опускал, Штык поднялся наверх. В комнате никого не обнаружил и вышел на платформу. Тусклый свет обычного серого дня показался после «подвального» освещения просто ослепительным. Буль и Грач откручивали на крыше какую-то антенну. Хвост и Хомяк сняли часть настила платформы и в открывшуюся нишу укладывали лодку Крота. А вокруг на озере творилось нечто невообразимое. Привыкнув к обилию звуков в «подвале», Штык сперва не сообразил, что от утренней тишины не осталось и следа. Вблизи платформы всё было относительно спокойно, но уже в какой-то сотне метров от дома вода в нескольких местах активно бурила, образуя огромные скопления серой пены, взлетала вверх тонкими струйками или кружила в небольших водоворотах. При первом взгляде создавалось впечатление, что дом плавает в центре огромной кастрюли, стоящей на огне. Зато, кроме цепочки облаков, неподвижно висящих над водой, ничто больше не мешало видеть всё озеро целиком. Вытянувшись в длину, оно изгибалось вокруг Зуб-горы двумя своеобразными заливами. Хвост накануне утверждал, что Крот называет эти заливы правым и левым рукавами. Теперь Штык понимал, что края озера действительно похожи на руки, которыми вода бережно обнимает гору. Далеко справа, откуда они приплыли накануне вечером, виднелся огромный водяной фонтан, а перед ним — колышущаяся и рвущаяся под порывами слабого ветра стена из тумана. Слева вытянулось цепочкой целое скопление самых разных аномалий. Вода там не просто бурлила, а взлетала вверх через неравные промежутки времени, словно морской прибой, бьющийся о мол во время шторма. Цвет поверхности менялся от тёмно-серого до стального с переходом к зелёному и синему, а воронки не только всасывали воду, но и поднимались над водой. — Успеешь ещё налюбоваться, — сказал Крот, выглядывая из дома. — Я там свою химическую посуду сложил — пойдём спускать вниз. Еду готовить некогда, проголодаешься — вчерашнее мясо на столе. Работали в итоге без обеда, зато плотно поужинали и рано легли спать. Отплывать решили утром, когда, по словам Крота, большинство аномалий на озере «спит». Вечером со стороны цепочки аномалий, которую Крот называл хребтовой константой, подошла одиночная волна, сумевшая приподнять дом и заставить его раскачиваться, как настоящий корабль. Через несколько минут дом снова качнуло. Крот сказал, что это нормально, и никто больше на качку внимания не обращал. Ночь прошла спокойно. Утром Штык проснулся от дразнящего травяного запаха — Крот уже заварил чай. Он пожелал старику доброго утра, сходил к рукомойнику, умылся, а когда вернулся за кружкой чая, увидел старика увлеченно изучающим свой новый подарок: Крот натянул на лук тетиву, одел на правую руку устрашающего вида перчатку без пальцев со специальным ладонным зацепом и пробовал наложить стрелу. |
