— Не взял, — признался я.

— Наш человек! — одобрил мое поведение Петр. — Сразу видно. И выпить не промах, и насчет баб. Любишь баб?

— Я играть люблю. Не составите компанию?

— В карты? Не-е-е! Мы не по этим делам.

— Я слышал, у вас местная знаменитость имеется, — гнул я свою линию. — Любого обыграть может, хоть в покер, хоть в преферанс, хоть в очко.

— Джо, что ли? — расплылся Васька. — Калиостро?

— Калиостро? — удивленно перепросил я.

— Кликуха у него такая. Его Иваном зовут. Он с детства ловкий на руку и черный, как итальянец. Вот и прозвали его Джованни, потом укоротили до Джо.

— А почему Калиостро?

— Потому! Играет нечисто. Плутует, блин, а не поймаешь. Он карты видит насквозь, будто рентген. Они его слушаются, как тигры дрессировщика. Щелкнет пальцами, они лягут, куда ему надо и как надо. Мастер! Был такой итальянский жулик, Калиостро, тоже гораздый дурить народ. Джо, когда выпьет лишку, хвалится, что он — тот самый итальяшка и есть. Он чуток того… с приветом. Любит всякую чушь болтать, язык-то без костей. Но карты — его стихия.

— Да ну? — засомневался я. — Разводите меня?

— Вот те крест! С Калиостро лучше не садиться играть. Продуешь все! Обдерет тебя как липку, и не подкопаешься.

«Калиостро… Калиостро, — торопливо рылся я в памяти. — Был такой известный авантюрист… давно, еще в восемнадцатом веке, если не ошибаюсь».

— Меня он не проведет. Я привык смотреть в оба.

— С ним смотри — не смотри, все одно, — поддержал приятеля Петр. — Жалко нам твоих денег, парень. Обчистит тебя Джо, моргнуть не успеешь. Даже на обратный билет не останется. У него глаз черный!

— Я не суеверный, — уперся я. — В сглаз не верю. Сам могу сглазить кого угодно. Сведете меня с этим вашим Калиостро?

Мне было интересно, что они ответят, как поведут себя. Мужики пригорюнились, одновременно покачали головами, словно китайские болванчики.

— Не сведем, и не проси! — отрезал Петр. — Нешто мы враги себе? Нам неприятности с ментами ни к чему. Ты, судя по говору, москвич?

Я не стал отпираться, и приятели мрачно переглянулись.

— Москвичи, они завзятые, — добавил Васька. — Сначала в азарт войдут, нипочем не остановишь, а потом проиграются в пух и прах, да к ментам бегут. Верните, мол, наши денежки!

— А что, был прецедент?

Васька с Петром, уже изрядно поддатые, мудреного слова не поняли, но смысл вопроса уловили.

— Джо не одного молодца обчистил до нитки, и с тобой управится. Если хочешь знать, его не раз побить пытались… да все без толку. Заляжет на дно, будто сквозь землю провалится, и сидит хорьком в норе.

Бутылку «Медовой» опустошили, а разговор еще не коснулся Анны Ремизовой, — крутился около Джо, который оказался темной лошадкой.

— Задумался? — обрадовался Петр. — То-то! Нам тебя подставлять неохота, Вован. Ты нас угощаешь, мы теперь друзья как-никак.

Он выразительно глянул на пустую бутылку. Я намек понял и подозвал официантку. Вторая порция водки подбодрила приятелей, они заметно оживились.

— Джо хитрый, как лис, — помявшись, вымолвил Васька. — Он и по картам мастак… и могилки разорять не гнушается. Ходят слухи, он с мертвецами на короткой ноге.

— То есть? — не понял я.