— Вперед! Вперед!

Все трое в восторге. Считаю за благо остановиться, с трудом разворачиваю лыжи поперек движения боковым соскальзыванием. Дышу как после бега. Лангонь подходит ко мне.

— Итак, ваши впечатления, мсье Бланкар? Честно и откровенно.

— Вы чародей, Лангонь.

— Правда? — восклицает он наивно. — Попробуйте покататься выше по склону, где есть небольшой уклон. Не пожалеете.

— Нет, спасибо. Кончится тем, что я шлепнусь. Нельзя требовать от всадника, иногда совершающего воскресные прогулки, чтобы он объезжал чистокровного скакуна.

— Видишь, мы тебя не обманули, — говорит Берта.

— Ты каталась на этих лыжах?

— Конечно, в Альп-д’Уэц, чтобы попробовать, и довольно скоро очутилась на снегу.

— Да, — уточняет Лангонь. — Нужно время, чтобы привыкнуть к этому новому снаряжению. Зато когда привыкнешь, в два раза быстрее остальных, возможно, и не поедешь, но, думаю, при том же весе и технике можно выиграть несколько секунд.

— Это еще посмотрим, — говорит Дебель. — До сих пор мы имеем мнение только трех человек. Вам не кажется, что этого маловато?

— Не забывайте о заключении лаборатории, — недовольно замечает Лангонь. — Вы меня плохо знаете, если думаете, что я такой легкомысленный.

— Мсье Лангонь, — вступает Берта, — вы работаете над этими лыжами несколько лет, не так ли?

— Четыре года. Не столько над самими лыжами, сколько над пластиком, из которого сделана скользящая поверхность. Мсье Бланкар не желает продолжить?

— Нет, я удовлетворен.

— Тогда возвращаемся. Я все объясню вам за обедом, я замерз.

Священнодействуя, он укладывает лыжи в чехол, словно скрипач скрипку Страдивари в футляр, и мы возвращаемся. Берта берет меня под руку.

— Я заставила совершить эту долгую поездку из-за каких-то пяти минут испытания. Но здесь сезон только начинается, почти нет народа. А я не хотела бы встретить любопытных, которые стали бы удивляться: «А что это у вас на ногах? Оно едет само?» А вокруг Гренобля знакомых зевак хватает. Лыжи правда тебя покорили? Это ты сказал не для того, чтобы сделать нам приятное?..

— Нет, нет, уверяю тебя. Лангонь изобрел потрясающую штуку. Я думаю, вы получили на нее патент?

— Конечно. Но проблема в том, чтобы запустить в серию… Если хочешь, мы могли бы провести вместе вечерок у тебя в Пор-Гримо. А завтра вернемся в Гренобль.

— Но, а как же…

— Не беспокойся о них, они знают, как себя вести. Хотелось бы спокойно с тобой поговорить. Это не нарушит твои планы?

— Нет.

— Ты не собирался пригласить подружку?

— Не говори глупостей.

— Шучу, мне весело. Я чувствую, что мы поймали удачу за хвост. Я проголодалась, а ты?

Дебель занял столик в уютном уголке. Мы садимся, и Лангонь сразу же стартует.

— Все время думаю о нашем деле. Поверьте мне, могут возникнуть трудности.

Он внезапно умолкает, как будто гарсон, принесший аперитивы, — секретный агент, и продолжает понизив голос:

— На мой взгляд, лучше избежать слишком большой огласки, это может повлечь неприятности. Нужно принять некоторые предосторожности. Эти лыжи не для каждого.

Дебель смеется и замечает, что фраза может стать хорошим лозунгом. Лангонь не оценил реплику, он слишком захвачен темой.

— Лучшая политика — завоевать профессионалов, тренеров, инструкторов, всех, кто создает общественное мнение.