— Может быть, так оно и есть… сейчас, — сказала Эмили. — Но так будет не всегда.

Наши взгляды встретились.

— Вам всегда здесь рады, Хью. Вас всегда здесь ждут. Я поговорю с госпожой Анной.

Мне стало вдруг так легко, словно с плеч свалилась тяжелейшая ноша. Почему мне так повезло? Почему судьба наградила меня таким другом? Как стало возможно, что эта молодая женщина жила по законам справедливости, а не по тем, что установили задолго до нее? Я был бесконечно благодарен ей.

— Вряд ли я когда-нибудь смогу отблагодарить вас, — сказал я, сжимая ее руку.

И с опозданием понял, что совершил ошибку, что переступил незримую, но ясную черту, разделявшую нас в этом мире.

Однако Эмили даже не попыталась освободиться.

— Так вы говорите, кастелян Болдуина… — Она улыбнулась. — Может быть, вы и низкого происхождения, Хью де Люк, но целитесь высоко.

Глава 61

— Вы поступаете крайне неосторожно, дитя мое, — отчитывала Эмили Анна, когда девушка позднее вернулась в спальню госпожи. — Совать нос в такие дела не только недостойно вас, но и опасно. Это почти всегда заканчивается того или иного рода неприятностями.

Хозяйка замка сидела перед высоким зеркалом, а Эмили расчесывала ее длинные каштановые волосы. Анна явно пребывала не в лучшем настроении. В прошлом Эмили обычно удавалось смягчить ее несколькими удачно вплетенными в ткань разговора комплиментами или к месту вставленной шуткой. Свободомыслие девушки всегда становилось источником споров между ними, хотя оно же — при том, что Анна тщательно скрывала это, — странным образом связывало обеих женщин.

Но не сейчас. Похоже, старшую из них расстроило известие о скором возвращении мужа из похода.

— Я не ребенок, — возразила Эмили.

— Но ведете себя порой именно так. Подумайте только, ваш шут убил человека. И не какого-то простолюдина, а благородного рыцаря, кастеляна герцога. Теперь он скрывается в моем замке, а вы вынуждаете меня не только делать вид, что ничего не случилось, но и давать ему убежище.

— Он пришел сюда, моя госпожа, не потому, что скрывается от правосудия, а потому, что только здесь чувствует себя среди друзей, среди тех, кто понимает истинный смысл правосудия.

— Неужели дружба с ним так важна для вас, Эмили? Дружба с пройдохой, привыкшим прятаться здесь всякий раз, когда ему прижмут хвост? Разве ради него стоит забывать обо всем и отбрасывать наши законы и традиции?

— Рыцарь погиб в честном поединке, госпожа. У человека похитили жену и убили сына.

— Вы располагаете убедительными доказательствами? Кто может поручиться за этого человека? Кузнец? Мельник? Пекарь?

— А кто поручится за Болдуина? Разбойники, прячущие лица за забралами шлемов? Его жестокость и жадность не нуждаются в свидетелях.

Их взгляды встретились в зеркале.

— Герцогу не требуются свидетели, дитя мое. — После этих слов в комнате повисла напряженная тишина. Понемногу Анна смягчилась. — Послушайте, Эмили, вы прекрасно знаете, что Болдуина не считают здесь другом. Но не заставляйте меня выбирать между вашим сердцем и тем, что мы все понимаем как закон. Каждый сеньор управляет своими вассалами так, как сам считает лучшим. Жадность и черствость всегда были свойственны мужчинам, — продолжала она. — Они раздвигают нам ноги, оставляют в нас свое семя, а потом отворачиваются и сопят в подушку. Вам не понадобится много времени, чтобы понять — этот шут ничем не отличается от других.