— Могу себе представить, — кивнула Дженни, но заметив выражение лица Шутта, нахмурилась. — Но у этого есть свои слабые стороны, да?

— Верно догадалась, — отвечал Шутт. — Они настолько превосходят остальных новичков по уровню физической подготовки, что это пагубно сказывается на их настроении и боевом духе. Нужно было что-то этому противопоставить. Погоня за Квелом позволяла гамбольтам ощутить свои силы, а это очень важно — ведь и им нужен успех, как и всем остальным.

— А то, что они не сумели изловить его сразу же, их несколько остудило, верно? Шутт кивнул.

— Им не удавалось загнать Квела в угол до тех пор, пока они не начали действовать сообща, все втроем, на что я и надеялся. Гамбольты по своей природе одиночки, а для меня было очень важно, чтобы они начали отождествлять себя с командой. Тут я немного рисковал. Квел должен был продержаться не пойманным до того момента, пока в гамбольтах не пробудится командный дух.

Дженни коснулась подбородка кончиком указательного пальца.

— И как только они его, казалось бы, загнали в угол, на сцене появилась вся рота и утащила всю компанию к финишу. — Вот! — Шутт ударил кулаком о ладонь другой руки. — Вот этого-то я и добивался. Мне хотелось, чтобы рота настигла гамбольтов как раз в тот миг, когда они решили бы, что Квел уже у них в руках — тогда чувство победы у них смешалось бы с чувством единения с командой. Нужный момент подгадать было очень трудно, но Квел выстоял с честью, и я тебе честно признаюсь: я испытал громадное облегчение. А потом все объединились, и вся рота теперь воспринимает Квела и гамбольтов, как однополчан и товарищей. Мне хотелось, чтобы гамбольты перестали воспринимать себя как одиночек, в чем-то соревнующихся с остальными легионерами, чтобы они стали членами нашей большой и дружной семьи, чтобы гордились не только своими талантами, но и талантами своих соратников. Теперь мы можем на это рассчитывать,

— Надеюсь, ты прав, — улыбнулась Дженни. — А после того, что я сегодня наблюдала, я очень рада, что у нас с гамбольтами мир. Страшно подумать о таких врагах.

— Дженни, а ты — один из наших самых лучших друзей, — сказал Шутт, улыбаясь еще шире, чем раньше. Если и другие восприняли случившееся так, как Дженни, то благодаря учениям на полосе препятствий Шутт достиг и другой цели — главной, о которой в разговоре с журналисткой умолчал. Теперь же ему оставалось надеяться на то, что за ходом учений наблюдали нужные люди…

Самый короткий путь от офицерской столовой к центру связи и штабу роты пролегал через бальный зал гостиницы. Шутт и лейтенант Армстронг, возвращавшиеся на свои рабочие места после завтрака, проходили через бальный зал как раз тогда, когда летный лейтенант Квел, скалясь от уха до уха, проводил с новобранцами разминку перед тренировкой по рукопашному бою. Он заставлял их выделывать совершенно неимоверные прыжки и ужимки, и под конец разразился какой-то импровизированной тирадой, которая, после того, как с ней наконец совладал транслятор, заставила даже Бренди расхохотаться. Вид у новобранцев был такой же приподнятый, как в первый день.

Шутт улыбнулся.

— Похоже, нам наконец удалось развеять впечатление о том, что Квел — шпион, — сказал он.

— Да, сэр, — согласился с ним шагающий рядом Армстронг. — Просто гениальная была идея — пустить его по полосе препятствий в качестве приманки для гамбольтов. Это поставило его в невыгодное положение, и почти все новобранцы стали болеть за него. Благодаря этому было преодолено множество барьеров.

— Да-да, это во многом продвинуло нас по пути к решению проблемы, — кивнул Шутт.