Филин в сравнении с ней казался муравьем на фоне высокого холма — и всё же он видел её всю.
Его потянуло к воронке, он начал сопротивляться — и тут она исчезла. Порвалась в верхней части, конец дёрнулся и втянулся в небо, нижняя часть
распалась. Что происходит?! Он попятился. Нога провалилась во что-то. Бандит подскочил, оглянулся — по земле змеилась трещина. Из неё полился
тусклый свет, брызнули капли чего-то густого и маслянистого.
Мир рассекли другие трещины, не только землю, но и неживое небо. Филин заорал и побежал, хотя бежать было некуда — Зона разрушалась со всех
сторон. Куски ландшафта взлетали, кружась и сталкиваясь, вместе с ними поднимались деревья и холмы, всё распадалось на части, разбивалось,
крошилось, ломалось… И растворялось в холодной серости, которая вдруг полезла из всех щелей, дыр и трещин гибнущего мира.
В безумном круговороте мелькнула знакомая фигура.
— Ты?! — выкрикнули они одновременно.
Филин подумал: но почему только один, ведь мы завалили сразу троих? И вспомнил, что Седой стоял ближе всех к лежанке, когда поднялась стрельба,
даже склонился над ней… Вот почему его в момент смерти втянуло, а лаборанта с одним из охранников — нет.
Седой закричал:
— Это из-за тебя! Из-за тебя я потерял контроль, тебе обязательно надо было убивать меня?! Из-за этого весь установленный порядок нарушился!
Теперь сдохни здесь!
— Вместе с тобой! — крикнул Филин.
Серая муть была со всех сторон, части ландшафта растворялись в ней, как куски пластика в кислоте, плавились и исчезали. Филин попытался
ухватиться за пролетающий мимо куст, но тот размягчился под пальцами, как горячий пластилин, — и растекся, став невесомой взвесью, маревом…
Филин с Седым повисли в пустоте. Вокруг больше не было ничего — то есть вообще, просто пустота, бесконечная, как время и пространство, и
пустая… как настоящая пустота.
Пустота начала впитывать их в себя.
* * *
Тяжело дыша, Тимур откинулся на свернутую куртку. Поднял дрожащую руку, провел ладонью по лицу.
— Успокоился, мэн? — спросил Растафарыч.
— Тимур, ты сделал, что хотел? — Маша склонилась над ним.
— Не хотел, — возразил он. — А должен был. Да, кажется, да. Стас… попал туда. Что ты сказала про мои волосы?
Она смущенно пожала плечами и произнесла со смешком:
— А ты второй, кстати.
— В смысле?
— Ну, недавно я Индейца откачала, а теперь мы оба — тебя.
Растафарыч и правда выглядел как «недавно откачанный». Синяки, нос разбит, уши распухли, на лбу ссадина. Он то и дело кривился от боли,
ощупывал ребра и вообще двигался как-то скованно.
— Кто тебя отделал? — спросил Тимур.
— Да этот тощий с сумкой, — пробормотал Растафарыч.
— И где он теперь? И вообще, одного я вижу, а где все остальные?
— Нет никого. |