– Еще бы, – заметил Колльберг.

Гюннарссон слабо улыбнулся.

До Вены я ехал в международном экспрессе, это заняло только четыре часа. В первую очередь я снял очки Аффе и уложил его плащ. Теперь я уже ехал по бельгийскому паспорту, и все по‑прежнему шло гладко. В поезде было полно пассажиров и у паспортного контроля было много работы. К тому же со мной в купе ехала какая‑то девушка. В Вене на вокзале Остбанхоф я взял такси, поехал прямо в аэропорт и дневным самолетом прилетел в Стокгольм.

– Что вы сделали с паспортом Редера? – спросил Мартин Бек.

– Порвал и бросил в унитаз в туалете на вокзале Остбанхоф. Очки тоже. Стекла я разбил, а оправу поломал.

– А куда вы дели плащ?

– Повесил его в гардероб в привокзальном ресторане.

– И вечером вы уже снова были здесь?

– Да, я пошел в редакцию сдать кое‑какие статьи, которые написал до этого.

В комнате было тихо. Наконец Мартин Бек сказал:

– Вы пробовали постель?

– Где?

– В гостинице «Дунай».

– Пробовал. Она скрипела.

Гюннарссон снова посмотрел на свои руки. Потом очень тихо сказал:

– Я был в ужасно тяжелом положении. Речь ведь шла не только обо мне.

Он быстро посмотрел на фотографию.

– Если бы… если бы не случилось ничего непредвиденного, у нас была бы на этой неделе свадьба. И…

– Да?

Это ведь на самом деле был несчастный случай. Поймите…

Да, – сказал Мартин Бек.

Колльберг за все время так ни разу и не пошевелился. Теперь он внезапно пожал плечами и раздраженно сказал:

– Достаточно, пойдем.

Мужчина, убивший Альфа Матссона, внезапно всхлипнул.

– Да, – сказал он сдавленным голосом. – Извините, я на минутку.

Он быстро встал и пошел в туалет. Двое остальных не пошевелились, но Мартин Бек с сожалением смотрел на закрытую дверь. Колльберг проследил за его взглядом и сказал:

– Там нет ничего, чем он мог бы нанести себе вред. Я забрал оттуда даже стаканчик для зубной щетки.

– На ночном столике у него была коробочка со снотворным. Там было по меньшей мере двадцать пять таблеток.

Колльберг пошел в спальню и тут же вернулся.

– Снотворного нет, – сказал он.

Он посмотрел на закрытую дверь.

– Может быть, нам следует..?

– Нет, – сказал Мартин Бек. – Подождем.

Они ждали не больше тридцати секунд. Оке Гюннарссон вышел сам. Он улыбнулся и сказал:

– Так мы идем?

Никто не ответил. Колльберг пошел в туалет, встал на унитаз, поднял крышку сливного бачка, засунул туда руку и выловил пустую коробочку из‑под снотворного. Он вернулся в кабинет и прочел этикетку.

– Веспаракс, – сказал он. – Это опасное средство.

Он посмотрел на Гюннарссона и устало заметил:

– Вам все же не следовало этого делать. Теперь нам придется отвезти вас в больницу. Там на вас наденут длинный фартук аж до самых ног, а в горло засунут резиновую кишку. Завтра вы не будете в состоянии ни говорить, ни есть.

Мартин Бек вызвал по телефону патрульный автомобиль.

Они быстро спустились по лестнице, всех их подгоняло одинаковое желание убраться отсюда как можно скорее.

Патрульный автомобиль уже стоял перед домом.

– Сделать промывание, – сказал Колльберг. – И поскорее. Мы приедем позже.

Когда Гюннарссон уже сидел в автомобиле, Колльберг что‑то вспомнил.