А потом они с Джеком уедут в отпуск в Америку. На целый месяц. Как она могла забыть об этом? И все кончится, потому что когда она вернется, Грегори уже не будет в Швеции — закончится срок его контракта. Значит, судьба дает ей такой шанс, но никаких перспектив. Следовательно, нужно радоваться этой милости капризной фортуны и пользоваться ею… если Грегори, конечно, позвонит.

Конечно, он позвонил, да она подсознательно была уверена в этом. Ключи от квартирки Биргит уже были у нее. И они назначили свидание на следующий полдень. Свое первое настоящее свидание, забыть которое Элизабет было не суждено до конца жизни.

У них было мало времени, часа два, не больше, но если бы в их распоряжении было две недели или два месяца, они тоже промелькнули бы, как единый миг. Элизабет боялась спрашивать, под каким предлогом Грегори ускользает из советского посольства на встречи с нею, она подозревала, что он очень сильно рискует, но отказаться видеть его у нее не было сил. Как только он появлялся в небольшой квартирке Биргит, куда Элизабет всегда приходила раньше, время для них останавливалось и окружающий мир переставал существовать.

Элизабет и не подозревала о том, что физическая любовь может принести такое блаженство. Она никогда не слышала столько ласковых слов, которые наполовину по-английски, наполовину по-русски шептал ей Грегори. Она вообще не существовала, растворяясь в нем без остатка. Ей достаточно было заглянуть в его карие глаза, где всегда плясали золотистые искорки, чтобы почувствовать головокружение и забыть обо всем. Об угрызениях совести она даже не задумывалась, просто жила любовью, даже не пытаясь это скрыть от Джека. Возможно, именно поэтому он ничего и не заподозрил, только однажды заметил:

— А весна тебе к лицу, старушка. Ты так расцвела и похорошела, что скоро я начну ревновать тебя к этой твоей обожаемой Швеции.

— Ты же дипломат, — рассмеялась Элизабет. — Придумаешь что-нибудь более тонкое. Например, заставишь меня подурнеть.

— Интересно, как? — изумился Джек.

— Ну, мало ли есть способов… — уклончиво ответила она и перевела разговор на менее опасную тему.

Три раза они встретились на квартире у Биргит, потом хозяйка вернулась и на следующее свидание они уехали на машине Элизабет далеко за город. Лето постепенно вступало в свои права, и это было такое чудесное, такое ликующе-солнечное лето! Или это только для Элизабет это время было окрашено всеми цветами радуги?

В тот день, взявшись за руки, Элизабет и Грегори гуляли по лесу, часто останавливались и приникали друг у другу в долгом-долгом, страстном поцелуе. У Элизабет буквально выскакивало сердце из груди и подгибались колени. Ей хотелось вечно ощущать себя в кольце сильных рук Григория, видеть его ласковые карие глаза, нежную улыбку, слышать стук его сердца. Он даже научил ее говорить по-русски одну фразу: «Я люблю тебя».

— Я люблю тебя, — в сотый раз сказал он, обнимая ее крепко-крепко и прижав ее голову к своему плечу. — Но сегодня наша последняя встреча. Кажется, за мной начинают следить, и мне больше не удастся обманывать бдительность своих соотечественников. Элли, Элли, как же я буду жить без тебя?

Она не заплакала: они оба знали, что конец всему этому настанет слишком скоро. Но еще один или два раза они могли бы встретиться. А теперь это становилось слишком опасным. Вряд ли они когда-нибудь увидятся снова, останутся только воспоминания, которые со временем тоже превратятся в нечто нереальное. Возможно, несколько лет спустя будет просто трудно поверить в то, что такое оказалось вообще возможным.