Бесплотные челюсти Аласклербанбастоса раскрылись. Аот выкрикнул заклинание защиты, и мир вспыхнул белым светом.

 * * * * *

Зрение Медраша прояснилось, как и его мысли. Он мог видеть и понимать, что происходило вокруг, и это был ад. Сейчас Медраш был нужен своим друзьям.

Размахивая своим ургрошем с отломанным наконечником, Кхорин сражался лучше любого воина, которого когда либо видел Медраш. Баласар, ухмыляющийся и насмехающийся над врагом, был так же великолепен, когда выжидал атаки врага и в последний момент наносил контрудар. И у них была постоянна поддержка – драконорожденные продолжали стекаться в центр Эшхолда, а Защитники Копья кружили над площадью, забрасывая Окутанная магическим щитом, Бири кидала ледяные волны из палочки из розового кварца.

И все же инстинкты Медраша подсказывали ему, что этого будет недостаточно. На теле Скутосина было множество порезов и синяков, но это никак не останавливало его. Казалось, каждым взмахом хвоста, рывком когтей или щелчком челюстей он кого нибудь да убивал, а если ему удавалось выпустить изо рта ядовитый пар, то замертво падало сразу несколько драконорожденных. Лишь усугубило сражение то, что некоторые шаманы пришли в себя и вместе с прибывшими гигантами вступили в бой.

Медраш воззвал к Торму. Как и в прошлый раз, ему не удалось установить контакт. Несмотря на то, что он чувствовал, что его мысли прояснились, его травма, казалось, каким то образом мешала ему использовать Силу и парализовала его тела.

Ему пришло в голову, что он, наверное, умирает. При других обстоятельствах это не испугало бы его, но сейчас это было сравнимо с провалом. Будто бы он бросал Баласара и остальных.

Он безуспешно искал ответов в пустоте. Затем, над ним склонилась знакомая фигура:

  Петрин? – Прохрипел он.

Глаза гостя расширились от удивления, и Медраш понял, что ошибся. Этот парень был моложе и тоньше, чем паладин Бахамута, а его шкура была коричнево охристая, а не малиновая. Медраш решил, что его смутила пурпурно платиновая туника и тени, окутавшие его.

  Я… я не он.   Сказал воин.

  Теперь вижу,   сказал Медраш. – Иди. Дерись. Не беспокойся обо мне.

  Я не он,   повторил юноша,   но ветер говорил со мной. Мой Бог сказал, что я нужен здесь. Что я должен исцелить вас. Но я не знаю как.

Даже со своим поломанным и бесполезным телом, Медраш почувствовал укол отвращения при мысли о принятии любого дара от Бога дракона. Но паладин был в отчаянии, поэтому решил не обращать на это внимания.

  Положи руки мне на плечи,   сказал он.   Теперь дотянись до Бахамута своим разумом. Тебе просто нужно сконцентрироваться и поверить, что Сила придет. И будь готов. Иногда…

Только что помазанный паладин вскрикнул. Холодная жгучая Сила вырвалась из его рук и хлынула через Медраша, обостряя его мысли и смывая трупные отеки с его конечностей. Исцеление принесло своеобразную боль, потому что оно не до конца устранило все порезы и синяки, но он так обрадовался хоть каким то ощущениям, что и неприятные доставили ему радость.

Глаза драконопоклонника закатились. Он упал набок.

Медраш сел и поймал потерявшего сознание юношу и осторожно положил его на землю. Он хотел бы оставить его в более безопасном месте, но на это не было времени, пока Скутосин каждую секунду убивал драконорожденных. Кроме того, нигде в Эшхолде не было по настоящему безопасного места, и не будет, пока битва не закончится победой Тимантера.

Медраш встал и нашел свой упавший меч, после чего постарался определить – сколько еще Силы у него осталось. К его удивлению, её было много. Бахамут оставил ему несколько волдырей и царапин, но, очевидно, обновил его паладинские силы.