Порезали хлеб, сальце розовое построгали. Скатерть-самобранку на камушке расстелили и немного, за упокой души, горячего приняли после положенной молитвы. Подрумянили сальце на костре, с дымком, известно, вкусней. Оглянулись на привале - и надо сказать, холм невысокий, хороший вид на озеро в низинке открывал. Совсем было успокоились.

    Лодочка тем временем у них на виду красовалась. Налетел ветерок, зарябила хрустальная гладь мелкой волной. Потянула лодка повисшую веревочку и от берега отплыла немного. Закончили тем временем следопыты приятный обед у костра и глядя на воду призадумались.

    Вдруг потемнела глубина под ветряной рябью. Плеснула на бережок незаметная волна от самого дна.

    Вздрогнула нехорошо лодочка от носу до кормы и явственно так затрещала. Сделалось что-то с охотниками. Заворожила их неведомая страшная сила. Окаменели они от страшного предчувствия и взгляд отвести от озера не могут.

    Вдруг потянул лодку кто-то в глубину, да, видно, выскользнула она. То погрузилась почти до бортика кормою в озеро, то всплыла и закачалась жалобно так.

    Потянул ее неведомый зверь за собой, да, видно, веревка струной натянулась и не пустила. Больно крепкая была. Сразу не порвешь. Тогда и началось такое, что ни в сказке сказать…

    На мгновенье стихло все у лодочки, но заметили следопыты перемену в озере. Недалече от ялика нечто темное на глубине словно заворочалось.

    Начали воды в том месте наверх выходить, словно кто снизу толкает. Да так резво. Бурлит уже вода там. Вспенилась наконец и ну ключом, будто кипеть. Знаешь, как бывает в путину, когда рыба поток хвостами вспенивает.

    Вмиг разорвал тут воду огромный длинный хвост и как меч ударил по нашей лодочке. Полетели острые щепки во все стороны. Обомлели только свидетели наши, а сделать ничего не могут. Страшно по-черному.

    Рубит неведомое чудище широким хвостом с роговыми гребнями беззащитный ялик в пух и прах.

    Разлетелись по чистой глади веером старые досочки. Хвост чудовищный так и сечет. Скрыла остатки вода. Всплыли только рожки да ножки. Был ялик и нету.

    Било чудище по воде еще долго, словно пар выпускало. Подумал тогда брат Шишенков, что не быть ему живым сейчас, кабы пустился он в плавание по опасной глади. Разорвало бы чудище хвостатое и хвостом в капусту порубило.

    Извивается озерный дракон вкруг себя под водою веретеном и хвостом по врагу рубит. Страх.

    «Смотри, смотри, - закричал Шишенков, - не хотел мне да монголу верить!» Попросил за это у брата товарищ прощения, и подумали они выстрелить в чудовище, но дразнить не решились. Спасибо, самих не проглотило.

    Стегануло чудище, словно бичом, по хрустальной воде напоследок и в глубину погрузилось.

    Схоронилось до сроку, власть свою показавши людям. Перекрестились спокойно потрясенные следопыты.

    Приоткрылась для них страшная тайна лесная. Помутилась водица в Лебедином озере, и долго еще оно не могло успокоиться после чудовища.

    Поняли тогда незваные гости, что нечего теперь искать в страшной глубине, нечего ловить.

    Свое бы унести. А не то, чтобы найти кого-то. Не помня себя, быстро собрались и без устали, как на крыльях, через окрестную природу прошагали весь день. Отвлекла их медвежья тропка и успокоила. Опомнились маленько от пережитого страху, когда вышли к Богунаю-реке.

    Глянули храбрецы друг на друга и обомлели. Друг-то знакомый спереди целой прядью поседел. Засеребрились уже и виски на головушке.

    Шишенков брат и вовсе стал с той поры как лунь, весь белый.