Удушая проклятия, я зажег больше свечей. Как Отцу удавалось так жить любой отрезок времени? Не удивительно, что он выглядел так плохо. Я думал, что все свечи и фонари были ведьмовскими принадлежностями — но они были для него также источниками света.

Здесь был камин с несколькими горстями бледного пепла, разбросанными по его очагу. Конечно тут не было дров внутри — это было бы слишком просто! Я натянул свое пальто и бродил вокруг по снегу снаружи. Я нашел немного дров, мокрых от снега. Внутри я зажег огонь, и пламя прыгнуло вверх, шипя от влажной древесины. Мгновенно комната показалась веселее, более привлекательной. Камин был маленьким, но давал впечатляющее тепло холодной комнате.

Отец спал, и я устал, но чувствовал неистовую энергию, которая не допускала того, чтобы бояться. Я был в дороге с утра, это был длинный, холодный, ужасный, печальный день. Я был в доме в глуши Канады с моим неузнаваемым, сломанным отцом. Я слышал волков на расстоянии, думал о Морган и скучал по ней с такой сильной болью, что чувствовал как мое горло сжимается. Я хотел сесть в одно из виниловых кресел и плакать снова, но я знал, что если начну, то не смогу остановиться. Поэтому вместо этого я засучил рукава и пошел на кухню.

В полночь я сел на диван, я даже не отдавал себе отчет, потому что он был покрыт мусором. Я накрылся древним, уродливо вязанным шерстяным платком и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на горячие слезы, что обжигали мои щеки.

Утром я был разбужен звуками, как Отец шаркая выходил из своей комнаты. Он прошел через гостиную, не замечая меня на диване, затем остановился в дверях кухни. Я ждал его реакции. Прошлой ночью, поблагодарив Богиню за работающий холодильник, плиту и водонагреватель, я сделал генеральную уборку на кухне. Отец стоял там, и затем он кажется вспомнил, что если кухня выглядела так, то кто то еще должен был быть в доме, и он посмотрел на меня. Я сел, свешивая свои длинные ноги с дивана.

"Доброе утро, Отец" сказал я, вставая и потягиваясь.

Ему удалось улыбнуться. "Я почти забыл, что ты был здесь. Так много времени прошло с тех пор как кто то говорил мне доброе утро" сказал он задумчиво. Он указал на кухню. "Ты сделал все это?"

"Да".

"Спасибо. Меня просто здесь не было вплоть до последнего времени — Я знаю что позволил месту прийти в беспорядок. " Затем он вошел на кухню и сел за стол, и вдруг я вспомнил как он делал это по утрам, просто приходил и садился, и Мама делала ему чашку чая. Благодарный за любые напоминания о прошлых днях, я наполнил чайник водой и поставил его на плиту. Я приготовил ему чай и тосты с маслом, которые ему удалось съесть немного. Для себя я приготовил жареные яйца и тонкий ломтик бекона: топливо для предстоящего трудового дня. Я сел напротив Отца и начал с жадностью есть. Я все еще имел тысячу вопросов, а он был все еще единственным человеком, который мог на них ответить. Я ждал удобного момента.

После завтрака я поставил его работать, помогать мне очистить весь дом. Пока я укладывал бумаги и вещи аккуратно на стол так, чтобы я мог протереть поверхность, я не мог не заметить письма от людей, свежие записки, написанные на ломаном языке, рукописные благодарственные письма на английском и французском, восхваляющие моего отца, восхваляющие его мастерство как волшебника. С потрясением я понял, что Дэниэл Найэл, Вудбейн, бывший Turloch-eigh, сын Brónagh Niall, верховный жрец Turloch-eigh, был в основном местным медиком, деревенской ведьмой. Я не мог в это поверить. Несомненно это было невероятно опасно. Насколько я знал, Отец не работал с настоящей магией годы, потому что Эмирант мог выследить его таким способом.