Даже в международных отношениях символическая интерпретация действий других наций принципиально важна для понимания насилия и войны. Как мы сказали, корни насилия лежат в бессилии. Это верно и для индивида, и для этнических групп. Но у наций насилие исходит из угрозы бессилия. Нации, по-видимому, считают необходимым более глубоко защитить себя на периферии ситуации; они должны внимательно следить за рискованным балансом вооружений, чтобы другая страна не накопила силы, чтобы взять вверх. Если нация становится действительно бессильной, она больше не является нацией.

Сенатор Дж. Уильям Фулбрайт показал, насколько важна интерпретация нами поведения других наций. Даже после Ялтинских соглашений американская администрация интерпретировала поведение России (например, эпизод с ракетами на Кубе и реакцию СССР на полет U-2) как мотивированное агрессией России против Соединенных Штатов. Эти события, отмечает Фулбрайт, могли бы равным образом быть интерпретированы как мотивированные страхом со стороны России. В частности, он утверждает, что воинственная поза в этих событиях была взяткой, кидаемой российским генералам, которых Хрущеву нужно было умиротворить, чтобы позже могли сбыться его надежды на установление более дружелюбных отношений с Соединенными Штатами. Интерпретируя действия России как агрессивные, мы противостояли им с горячностью, которая помогла российской оппозиции, связанной с армией, сместить Хрущева и установить менее дружелюбное правительство. Нации, ошибочно толкуя мотивы других наций, могут сделать то, что делает параноик: они могут действовать против собственных интересов из-за проекции собственной враждебности и агрессии.

2. Виды агрессии

Существует по меньшей мере пять различных видов насилия. Во-первых, это простое насилие. Сны Мерседес о насилии, в которых она защищалась от ножей и ружей, относятся к этому типу. Этот вид насилия характерен для многих студенческих бунтов, он несет с собой мышечную свободу, дает выход закрепощенной энергии, освобождая при этом от ограничений, налагаемых на индивида его совестью, и от ответственности, о чем мы уже говорили. Это общий протест против постоянного пребывания в ситуации бессилия, и ему как правило присущи высокоморальные требования.

Однако лишь малая часть насилия может остаться на этом первом уровне. Второй уровень — умышленное насилие. Многие, если не большинство, из студенческих бунтов сопровождались умышленным насилием. На второй или третий день восстания студентов в Париже руководство было перехвачено профессиональными революционерами. После чего первоначальные моральные требования восстания были забыты, а лидеры использовали глубокую фрустрацию студентов, их энергию в своих целях.

Третий тип я называю подстрекаемое насилие. Это работа Гиммлера, или крайне правых, или край не левых возбудителей толпы в любой стране. Это стимуляция бессилия и фрустрации, ощущаемых людьми, во многом на пользу говорящего. Современная история полна примерами того, как обращение с людьми как с животными постепенно приводит их к тому, что они становятся животными.

Четвертый тип — это рассеянное насилие (или инструментальное насилие). Очевидно, всякий из нас, кто живет в обществе, в определенной мере участвует в насилии этого общества, хотя большинство из нас делает это с собственных позиций моральной чистоты и прячется от голоса за зомбиподобную глухоту. Война во Вьетнаме не могла бы продолжаться, если бы мы не голосовали за нее нашими налогами; в этом смысле все мы — часть военной силы, будь мы "за" или "против" самой этой войны.

Существует и пятая категория насилия, отличная от приведенных выше, которая имеет место, когда партия власти, опасаясь покушения на свою власть, выступает с насилием, чтобы предотвратить эту угрозу.