Подавленная мыслью, что Дирк может опять отвергнуть ее, непрерывно перебирая в памяти счастливые и горестные дни, проведенные с ним, она все бежала и бежала вперед, потеряв представление о времени.

Ноги ее ритмично шлепали по мокрому песку; она не ощущала, что ее уже пошатывает. И когда ее окликнули в первый раз, она не была уверена, действительно ли услышала крик или ей почудилось.

– Тина!

Она нахмурилась в попытке сосредоточиться, но продолжала бежать, не в силах и не желая остановиться.

– Тина!

Дирк. О, Дирк! Она зарыдала и упала на колени. Дыхание со свистом вырвалось из ее груди, она закрыла глаза, когда коснулась головой песка.

– О Боже мой, Тина!

Она смутно услышала любимый, знакомый голос и потеряла сознание.

Когда Тина открыла глаза, она лежала на большой двуспальной кровати; комнату заливал утренний солнечный свет. Она не помнила, как вернулась домой и очутилась в постели. Одно было ясно: сейчас действительно было утро. Утро сочельника?

Сочельник. Дирк приедет сегодня!

Отбросив простыни, Тина приподнялась и застонала от боли в мышцах. Затем ее сознание прояснилось, и она вспомнила кое-что из вчерашнего дня: переутомление на пляже, чей-то голос, зовущий ее, свой обморок. Неужели это Дирк звал ее?

Не обращая внимания на боль во всем теле, Тина накинула халат и спустилась вниз.

Она обнаружила Дирка в кухне: он сидел за столом с чашкой кофе в руке, в точности, как днем после их свадьбы. Но в его внешности произошла разительная перемена. Дирк выглядел усталым и измученным, лицо его было бледным, под глазами залегли темные круги; больше всего поразило Тину то, что его одежда была помята, словно он спал, не раздеваясь.

Когда она вошла, Дирк быстро взглянул на нее, и у Тины перехватило горло при виде загнанного и опустошенного выражения его лица. Веки его глаз были красными. Неужели он плакал?

Потрясенная и все же не веря, что Дирк способен по какой-либо причине плакать, Тина направилась к кофейнику.

– Как ты себя чувствуешь?

Хриплый, неуверенный тон Дирка заставил ее остановиться на полпути. «Может быть, у него простуда?» – подумала она. Простуда могла быть причиной и хрипоты, и покраснения век. Глядя в окно и не оборачиваясь, Тина ответила:

– Ужасно глупо, и к тому же тело ноет. – Она повернулась и посмотрела прямо в его горящие глаза. – Это ты звал меня вчера? Ты принес меня домой и уложил в постель?

– Да. Бет помогала мне уложить тебя. Она очень расстроилась. – Дирк устало вздохнул. – А я испугался до смерти.

Хотя Тине пришлось закусить губу, она выдержала его взгляд.

– Мне… мне очень жаль, Дирк.

– Что ты там делала? – резко спросил Дирк и, со скрипом отодвинув стул, встал.

Задрожав, Тина сильнее прикусила губу.

– Ничего. Я… я не знаю.

– Ты так несчастна, Тина? – Голос Дирка звучал очень странно, как будто что-то застряло у него в горле.

– Да. – Не ощущая боли, по крайней мере в губе, Тина еще глубже вонзила в нее зубы.

– Из-за меня? – спросил Дирк очень тихо.

– Да. – Тина удивилась, ощутив вкус крови во рту. Кончиком языка она слизнула красную каплю.

– Потому что я заставил тебя выйти за меня замуж? – спросил он срывающимся голосом.

– Нет, – ответила Тина печально, – потому что ты не любишь меня.

– Не люблю тебя? – Изумление Дирка могло показаться смешным, если бы на лице его не было написано неподдельное страдание. – Я обожаю тебя. Я всегда обожал тебя.

Застыв на месте, бледный, он сурово продолжал:

– С первого дня, когда я вошел в этот дом, в эту самую комнату, я обожал тебя! – Он рванулся к ней.