Пес зарычал, обнажив клыки. Банкир, как завороженный, глядел на капавшую с пасти слюну. Крошечные глазки смотрели на него взглядом, приемлющим только одно средство — войну на уничтожение. Волки и те убивали ради пропитания, а эти «лучшие друзья человека» нападали, потому что ненавидели. Торотин смеялся над ним, объяснял, что «они все чувствуют», но Гринам не мог принять этого объяснения. Что же, выходит, за страх можно убить?

Он с детства боялся собак.

Передохнув какое–то мгновение, зубастое чудище вновь залилось лаем. Гринам поднялся на ноги, прижимаясь спиной к стене.

Выступ… где–то здесь обязательно должен быть выступ… или какое–нибудь приспособление для подъема, чтобы не таскать его каждый раз с собой… Это было бы логично, это было бы совершенно правильно, если только… через этот тоннель не принято ходить, как минимум, по двое… Тогда он забраться не сможет, и это означает, что он может ждать, пока его спасут или пока уснет собака, но время–то будет идти, и рано или поздно… ему придется пройти мимо собаки. Если те, кто ее оставил, не вернутся раньше, и тогда…

Легкие, казалось, перестали помещаться в груди. Взвешивая в руке нож — в какую руку лучше взять? — Гринам мало что видел перед собой. Но ему нужно было соредоточиться… Жизненно необходимо! В какую же руку?.. Еще есть прут — он длинней, но не такой опасный, — и фонарь… Минглон или Лем сразу бы определили, что лучше, но банкир никогда не был специалистом… А что… Что если просто пробежать мимо? Если бы было что–нибудь съестное… или если бы коридор был пошире… Хотя в нем и так почти два метра. А длина цепи? Примерно четыре, и тупика впереди вроде бы нет. Даже если его цапнут, главное — просто не останавливаться. И еще…

Гринам осторожно отстранился от стены — ненамного, чтобы дать себе сколько–то места… и резко замахнулся. Пес тут же отпрыгнул назад. Спустя мгновение он уже тянул цепь с удвоенной силой, но что толку? Сработало! Он сумеет прорваться! Сумеет!

Итак, резкий замах… прут придется взять в правую руку… затем прыжок влево и удар, когда собака на него кинется… а потом просто бежать… Должно получиться! Фонарь он возьмет в левую руку, нож… нож засунет за пояс… с правой стороны. Тогда после удара палку можно будет выпустить из рук или даже сразу метнуть ее. И у него будет время, чтобы выхватить кинжал.

Сейчас… сейчас он все сделает. Главное, в точности помнить порядок действий, тогда и бояться, по большому счету, некогда… Ну и… вперед!

Один прыжок, второй, уже не глядя, Гринам выбросил палку себе за спину, стараясь делать насколько возможно широкие шаги. В ушах будто поселилось по колоколу, но слух ему не так уж был и нужен, главное — бежать… Еще чуть–чуть, еще… Его что–то больно ударило под колено, но Гринам даже не подумал обращать на это внимание: скорость не упала, и ладно. Он делал следующий шаг, когда вдруг осознал… что не делает. По какой–то причине нога запаздывала… Он со всего маху врезался в пол. Светильник вылетел из рук и погас.

— А— а!!! — закричал Гринам, внезапно почувствовав боль. Что–то острое и нетерпеливое терзало его ладыжку. Он слепо ударил: нож все еще был в руке: один раз, второй!

Отпустило! Он резко рванулся: несколько метров прополз, потом вскочил и, не теряя ни секунды, хромая, побежал. Видеть он ничего не мог, но было достаточно чувствовать стену… Вдруг он во что–то врезался. На секунду его сердце упало: он подумал, что ход закончился тупиком, но быстро понял, что это всего лишь поворот. Боли к этому моменту он уже не чувствовал, а когда прямо у него на пути возник свет… солнечный свет!.