— Только бы не опоздать…

Глава 8

В порту

22 день 1–го месяца 4326 года Таромский совет. Сенат

Боли бояться нечего. Она не убивает, не предает, не притворяется и не требует от тебя ничего неприемлемого. На самом деле она не так уж и сильно отличается от услышанных слов или увиденных картин. Это такая же информация, сообщение о том, что происходит с твоим телом. Если научиться смотреть на не нее со стороны, не пропускать сквозь себя, а просто принимать к сведенью, то рано или поздно перестанешь бояться. Станешь не ощущать ее, а думать о ней, как думают о хорошей или плохой погоде, вкусной или невкусной еде. Лока, сколько себя помнил, всегда чувствовал именно так. Еще в Снежной, обжегшись о горячую печку или разбив коленку, он ощущал скорее интерес, нежели что–то другое, и давно привык к подобного рода мыслям… Только теперь их не было.

Очень долго он не мог понять, что происходит. Ему не давали покоя видения: то четкие, уносящие в места, где он бывал неоднократно, то неясные, показывающие то, чего у него никак не выходило узнать. Он никак не мог определить, где находится на самом деле. Отчего–то получалось, что его тело — это единственное в целом мире, чего он не был в состоянии ощутить.

— Проснулся?

Лока не ответил. В путешествиях по миру в похожих на явь снах ему почти никогда не удавалась с кем–либо заговорить. Чаще всего люди просто не могли его видеть, реже не понимали его, оттого что изъяснялись на других языках.

— Не нервничай. Тебе придется сначала привыкнуть.

Нет, кажется, Лока все же был сейчас внутри себя. Он хорошо слышал, что ему говорят. Хотя увидеть ничего не мог.

— Ты что–нибудь видишь?

Он вновь промолчал. Сахайя когда–то показывал ему, как можно на ощупь определить цвет предмета. Разумеется, Лока и без того ощущал все окружающее, но совсем не так, как если бы видел, что видят обычные люди. Прежде всего его чувства отличали пожирателей, и тогда казалось, что прямо у него на глазах мир расползается на лоскуты, теряя целостность и пропадая. Отличали они и тех, кто служил для мира живительной, созидающей силой. Такой была Санея, и солнечные лучи, касаясь ее кожи, закручивались золотыми шариками, окутывая девочку сиянием, невидимым ни для кого, но одинаково благодатным для всех. Большинство людей было просто людьми, и чувства мало могли сказать Локе о них. Вот и теперь он знал, что рядом стоит человек, но большего о нем сказать не мог. Разумные редко бывают слишком открыты.

— Ты видишь?

Ответить на вопрос он по–прежнему не мог, но в какой–то момент странное мельтешение перед глазами стало замедляться. Очертания вдруг оформились. Лока понял, что видит потолок и кусочек сбитой из досок стены. Световой шар не горит, но в комнате, тем не менее, светло. Лучи падают откуда–то сбоку, пронизывая чуть пыльное стекло светильника насквозь. Кажется, недавно его пытались вытирать, но не очень старательно. Ближе к основанию все еще можно написать: «Помой меня», — или: «Здесь был я», — а вот: «Пока ты, забравшись сюда, эту хрень читаешь, я к тебе сзади подкрадываюсь», — совершенно точно не влезет.

Гм, опять шутка…

— Зрачки двигаются, — произнес голос вновь. — Значит, ты видишь. А слышать можешь? Ну–ка…

Что–то мелькнуло перед глазами, и взгляд Локи сместился. Он увидел стол с несколькими сложенными в стопку книгами, стул и круглое окно с разделяющим его надвое кусочком голубого горизонта.

— Голову и шею начнешь чувствовать в течение нескольких часов, руки частично тоже. Левую вряд ли… ты же правша?.. а вот с правой сможешь обращаться. Кисть восстановится практически полностью, предплечьем сможешь двигать… Ты излишне не беспокойся, все это обратимо — не в ближайшее время, конечно, но как факт несомненно.