Воцарившуюся в кабинете неловкую тишину прервал Бертран.

– Дядя Люсьен, я сделал что-то не так? – с детской непосредственностью спросил он. – Мама сказала, что если я хочу, то могу спуститься и поискать вас.

Сомнительно, подумал Люсьен. Разве что Алисия нарочно хотела смутить его. Если так, то ей это удалось.

– Все в порядке, Бертран, – заверил он мальчика по-английски и подумал, что чересчур подозрителен. Едва ли Алисия и Бертран знали о приезде Франсуазы. Люсьен велел экономке разместить их в дальнем крыле palais, так что это было случайным совпадением.

– Тогда ладно. – Бертран бросил на Франсуазу еще один взгляд, но было видно, что он с трудом сдерживает возбуждение. – Дядя Люсьен, я видел бассейн. Он такой огромный!

– Кто?.. – Франсуаза с трудом находила слова. – Кто это?

– Меня зовут Бертран де Грасси, – опередив Люсьена, сказал мальчик. – Мы с мамой пробудем здесь до конца отпуска. Правда, здорово?

Ошеломленная Франсуаза уставилась на Люсьена. Тому пришлось выйти из-за стола и положить руку на плечо Бертрана.

– Он прав, – снова по-английски сказал Люсьен, решив, что все к лучшему. – Бертран – сын Жюля.

– Сын Жюля! – Франсуаза побледнела как мел. А затем сказала, переходя на родной язык: – У Жюля не было сына.

– Нет, был, – быстро ответил Люсьен, поняв, что Бертран прислушивается к их разговору и чувствует антипатию Франсуазы. – Мальчику семь лет. Да, Бертран?

Франсуаза покачала головой, переваривая новость.

– Но… откуда ты знаешь, что он сын Жюля? Кто тебе это сказал?

Люсьен сделал ей знак глазами, призывая к осторожности, и воскликнул:

– Этого не требуется! Разве ты не видишь, что мальчик – вылитый де Грасси? Он копия моего брата в детстве.

– Или тебя самого, – парировала Франсуаза. – Он похож на вас обоих, но это не значит, что… – Она осеклась, поняв, что вредит себе самой, а затем с жаром продолжила: – Хочешь сказать, что ты пригласил эту… эту женщину погостить в Монмуссо? – Выражение ее лица говорило само за себя. – Люсьен, ты сошел с ума! Хочешь, чтобы у отца случился еще один сердечный приступ? Так и будет, если он узнает, что ты тайком от него притащил сюда эту… эту…

– Замолчи! – рявкнул Люсьен, удивляясь собственному гневу. О Боже, еще несколько дней назад он сам думал так же! – Я ничего не делаю тайком, – резко продолжил он. – Именно поэтому я вечером еду в Марсель. Чтобы поговорить с матерью. И придумать, как лучше сообщить новость отцу.

Бертран встревожился.

– Что случилось, дядя Люсьен? – спросил он. – О чем вы говорите? Почему… она… так сердится?

У Франсуазы раздулись ноздри.

– Люсьен, нам нужно поговорить наедине, – холодно сказала она, не обращая внимания на слова мальчика и продолжая говорить по-французски. – Пожалуйста, попроси… Бертрана… – Тут она брезгливо скривила губы. – Пусть твой Пьер покажет ему palais. Мы должны кое-что обсудить.

Люсьен сжал плечо Бертрана и провел его за письменный стол.

– Боюсь, сейчас у меня нет времени, – по-английски сказал он. – Мы продолжим беседу в другой раз.

Франсуаза заскрежетала зубами.

– Ты ставишь меня перед свершившимся фактом и думаешь, что я смирюсь с этим? – воскликнула она. – Ни извинений, ни объяснений! У тебя в гостях женщина, которая разрушила мою жизнь! О Боже, за кого ты меня принимаешь?

Люсьен устало вздохнул.