Он двигался, подобно лунатику; казалось, он даже не слышит возмущенных криков толпы, собравшейся на берегу. Пожалуй, даже не чувствовал боли от града летящих в него камней — взгляд его был прикован к высокому горделивому кораблю, на который ему предстояло взойти. Он шел, словно пьяный, шатаясь на ходу, как будто стремился к желанной цели, но никак не мог ее достичь.

Самое печальное в загадочной истории губернатора дона Франсиско де Бобадильи, что будучи по натуре честным человеком, он не смог устоять перед соблазнами и в итоге потерял всё.

Он день за днем шел к погибели, накапливая богатства, возможно потому, что очень скоро понял — полученный пост слишком высок для него, и нашел единственный способ сравниться с окружающими его великими людьми, накопить как можно больше золота и жемчуга.

Наказание, которому мог его подвергнуть преемник Овандо, или то, которое наверняка ожидает его в Испании со стороны монархов, ничто по сравнению с тем, что он чувствовал, понимая, как высоко вознес его каприз судьбы, какую значительную роль он мог бы сыграть в истории, и лишь собственная глупость толкнула его в пропасть бесчестия и стыда.

Кого он мог винить в собственных бесчисленных ошибках?

Кого мог винить, кроме себя самого, в алчности человека, растерявшего остатки разума?

Одиночество, помогающее найти истинный путь человеку умному, для людей более простых превращается в плохого советчика. А несмотря на многочисленных подхалимов, дон Франсиско де Бобадилья всегда был одинок и даже с вершины видел не слишком далеко, высокий пост только увеличил унаследованную от предков близорукость.

Большая власть делает великанами даже самых ничтожных карликов, однако история тысячу раз показывала, что если мелкому человеку выпадают большие возможности, это крайне редко способствует развитию его добродетелей, зато самые отвратительные пороки расцветают пышным цветом.

Быть может, даже поднимаясь на борт корабля, который, возможно, доставил бы его прямо к подножию виселицы, бывший губернатор пытался понять, когда совершил первую в той череде ошибок, что привела к столь печальным последствиям.

Он понимал, что бесполезно плакать и каяться; возможно, даже хотел поклониться горожанам и попросить прощения у этого презренного отребья, но остаток гордости заставил его подняться на корабль с высоко поднятой головой, всем своим видом показывая, что он ни минуты не сомневается в правоте собственных поступков.

Вслед за ним на борт поднялся недоброй памяти Франсиско Рольдан — мятежник из мятежников, обреченный на вечную неудовлетворенность, поскольку чувствовать себя счастливым он мог бы, лишь создав собственное утопическое королевство; первый из тех тысяч диктаторов, что стали поистине чумой нового континента. И вот теперь он шел, закованный в цепи, как и гордый Гуарионекс, последний вождь, пытавшийся противостоять попыткам захватчиков разрушить красоту этого благословенного места, красивейшего уголка земного рая на протяжении многих столетий.

И тут всё смешалось.

На кораблях стали отдавать швартовы, но хотя большинство капитанов были новичками в этих водах и ничего не слышали о приближающемся разрушительном урагане, чутье и опыт подсказывали им — надвигается что-то недоброе.

Внезапно с надрывным плачем завыл ветер, синее море, горизонт затянули темно-багряные тучи, синее море сделалось серо-стальным, и по нему заскакали мириады сердитых волн с пенными гребнями.

Бакланы и чайки полетели искать убежища в глубине острова, собаки выли, кошки шипели, выгнув спины и вздыбив шерсть, лесные попугаи подняли гвалт, видимо, обсуждая, как спастись от надвигающейся катастрофы.

Губернатором Николасом де Овандо, наблюдавшим с балкона алькасара, как уходит в море блистательная флотилия, вверенная ему монархами, овладело дурное предчувствие — возможно, предсказание ненавистного вице-короля начинает сбываться, ведь даже упрямый губернатор, человек сугубо сухопутный, не мог не заметить, как стремительно меняется капризная природа неизведанного мира; возможно, он и сам был близок к тому, чтобы приказать кораблям вернуться и искать убежища вверх по течению реки.