На мое лицо был направлен ослепительный свет лампы-лупы. Зайдя в кабинет, я смущенно проблеяла, что целью моего визита является… ну, допустим, нос, – после чего Кахович уверенно перехватил инициативу в свои простерилизованные руки.

Почему-то в глубине души я надеялась, что Кахович, возможно, примется меня отговаривать. Не избалованная комплиментами полузнакомых мужчин, я бы с интересом выслушала монолог о преимуществе внутренней красоты. Ведь выгнал же он Наталью!

Но ничего подобного не произошло.

– Нос, значит, – задумчиво протянул Владимир Михайлович.

Я обреченно кивнула.

– На вашем месте я бы подумал и о губах. Ваш типаж украсят сочные губы.

Выйдя из кабинета Каховича, я обнаружила, что и Ксения, и Наташа ждут меня в коридоре. И это меня (вот странно!) почти не удивило. Словно мы подписали невидимый и нерушимый контракт, который обязывал отныне делить натрое все пластические проблемы. Правда, в тот момент я так до конца и не поняла, зачем наше скромное общество могло понадобиться Наташе – ведь она была постоянной клиенткой клиники и сама могла выступать в роли консультанта по любому вопросу, связанному с пластической хирургией. Но потом, познакомившись с ней поближе, я поняла, что Наташке было просто очень одиноко. За небрежно предложенную дружбу она ухватилась как утопающий за соломинку.

Возле ворот Наталью ждал БМВ-7 стального цвета. Предупредительный водитель в сером пиджаке распахнул перед ней дверь, из кожаного салона пахнуло дорогими духами и ванильным ароматизатором.

– Девчонки, – вдруг обернулась к нам обладательница этой роскоши, – а вы очень спешите?

Мы с Ксенией переглянулись. Мне спешить было некуда – мои выходные дни состояли из медлительных резиновых часов, заполненных бессмысленными шатаниями по городу, чтением всякой низкопробной ереси и бессмысленным штудированием программы телепередач.

– Может быть, рванем в один ресторанчик? Познакомимся поближе, поболтаем!

В ее предложении было столько искреннего энтузиазма, что мы просто не могли отказаться. Потом я привыкла к этой Наташкиной манере – она манипулировала окружающими словно марионетками и всегда могла тем или иным способом заставить всех делать то, что хочет она, принцесса.

Это она настояла, чтобы мы отправились в модный суши-бар на Садовом кольце. Ни у меня, ни у Ксении не было свободных денег, но Наталья и слушать не пожелала о демократичном кафе «Му-Му», где привыкли перекусывать московские девушки из middle-class.

– Я вас угощаю, – царственно объявила она, а потом, чтобы мы не чувствовали себя неловко, добавила, – ну пожалуйста! Пожалуйста! У меня почти нет подруг, а вы выглядите так, как будто бы с вами можно иметь дело.

И вот за поеданием роллов с крабами и сыром «Филадельфия» мы осторожно вскрывали личные файлы друг друга. Жердь оказалась, разумеется, фотомоделью на грани прозябания и потенциальной славы – нам было гордо продемонстрировано увесистое портфолио. На каждой страничке альбома – фотография совершенной красавицы, и невозможно было представить, что все это – один и тот же человек, а именно наша новоявленная подруга Жердь.

Девушка-попугай ничем особенным не занималась – проматывала в свое удовольствие деньги банкиров-родителей. Круглосуточный отпуск, ясный ум, омраченный одной-единственной проблемой – на что бы потратить выдаваемый каждый месяц денежный ресурс. Она и в самом деле перенесла одиннадцать пластических операций, о чем рассказывала с какой-то болезненной гордостью.