Изменить размер шрифта - +

Ну а я… Что я могла о себе сказать? Порадовать их душещипательной историей о том, как я сбежала из дома в поисках свободы и в итоге оказалась в тупике? Сентиментально всхлипнув, рассказать о единственном роковом мужчине своей жизни? Или о своих родителях, с которыми не виделась несколько лет? О своей «увлекательной» работе продавщицы искусственных членов?

В общем, я преимущественно молчала.

Может быть, это было и к лучшему, ибо где-то в самой глубине моего сердце тихо вибрировало незнакомое чувство медленно зарождающейся новой жизни. Вот как бывает – одинединственный день разворачивает тебя на сто восемьдесят градусов, и ты послушно бредешь к новому горизонту, не оборачиваясь назад.

 

У меня никогда не было подруг. Не считать же за оную случайную ночную собеседницу, проститутку по имени Ангелочек, из-за которой все и началось.

Получив в регистратуре готовые снимки, мы завалились в первое попавшееся заведение с мерцающей вывеской «Бар». В букве «А» перегорела лампочка, поэтому надпись читалась как «Бр», что вызвало в нас, нервозных и готовых к радикальным переменам девушках, дрожащую волну логически необоснованного хохота.

– Бр-р! Надеюсь, они хотя бы моют стаканы, – смахивая истерическую слезу, проблеяла Наташка.

– Брррр! Вот бы нас не донимали местные алкаши, – вторила ей Ксения.

– Бр! Однажды я с одним таким переспала. Не знаю, что на меня нашло. Я зашла в бар выпить пива, а тот мужик так жалобно на меня посмотрел… – решила я внести свою лепту в общую кассу низкопробного юмора и девичьих фольклорных историй, – так вот, стоило нам уединиться в кладовой и приступить к активным действиям, как туда ворвалась дебелая повариха со скалкой. Как она материлась! Даже я так не умею. Оказывается, тот мужичонка ее законным супругом был.

Новые подруги посмотрели на меня как-то странно, и я прикусила язык.

Сама не знаю почему, в их обществе я чувствовала себя расслабленно, хотя обычно трудно схожусь с новыми людьми. Мой внутренний волчонок спал, мирно свернувшись калачиком на останках бдительности. И почему-то я была уверена, в том, что ни Жердь, ни девушка-попугай не попытаются воспользоваться моей расслабленностью. Они одним своим присутствием развенчали взлелеянный мною миф о том, что все красавицы – непременно стервы.

«А может быть, все дело в том, что они ненастоящие? – думала я. – Откуда я знаю, как выглядела та же Наталья до своих одиннадцати операций? Может быть, она была банальной простушкой, как… я? Может быть, рукотворная, выстраданная красота не огрубляет душу, не то что полученная даром?»

 

 

В компьютерном каталоге д-ра Каховича имелись сотни разновидностей носов на любой капризный вкус. Трогательно коротенькие и аристократично длинные, тонкие, с изящными горбинками, классические носы Барби – копии органов обоняния всех известных миру секс-символов обоих полов.

– Чаще всего заказывают носы, как у Мадонны, Анны Курниковой или Екатерины Андреевой, – заметив в моих глазах любопытный блеск, снисходительно объяснил он.

– Честно говоря, я в растерянности, – призналась я, рассеянно изучая носы, – не думала, что выбор будет так велик.

– Ну а я вам на что? – улыбнулся Кахович. – Насколько я понял, у вас вообще нет конкретного ви дения нового носа?

Я беспомощно кивнула.

– Это нормально. Многие приходят с собственными эскизами, фотографиями каких-то звезд, даже с компьютерными моделями. Но не все могут объективно оценить свое лицо. Мне приходится спорить, пациентки раздражаются…

– Я думала, что ваша работа – сделать так, как они хотят, – удивилась я.

Быстрый переход