Тарас обвел вокруг взглядом. Он где-то потерял очки, потому окружающее казалось акварельными мазками на рыхлой дешевой бумаге. Тарас прищурился, и бумага впитала лишнюю влагу. Рисунок неизвестного сюрреалиста стал более четким. Маленькая, освещенная тусклой лампочкой комнатушка под скошенным дощатым потолком. Даже для психушки чересчур убого. По пыльным некрашеным доскам разбросана одежда – его брюки, рубашка, пиджак. А вот и юбка, блузка и… совсем уж интимные предметы гардероба. Тарас прищурился сильнее. Да, несомненно, нижнее белье. В том числе и его. И впрямь – сюрреализм, да и только!.. А вот и очки. Разбитые…

Тарас подобрал с пола оправу, прихватив заодно и трусы, и промычал:

– Не м-могли бы вы отвернуться?..

Женщина уткнулась лбом в колени. Тарас быстро натянул трусы, надел брюки и сунул бесполезную оправу в карман. А когда взял рубашку, женщина вскинула голову и снова выкрикнула:

– Да кто вы такой? Что вы тут делаете?

– Я? – сглотнул Тарас. – Я – Тарас… э-э… Артемович. Я тут… э-э-э-э… одеваюсь.

– Не надо паясничать! – подскочила женщина, но тут же снова сжалась в комок. – И нечего на меня пялиться! Что вам от меня надо? Отпустите меня сейчас же!

– Да я вас как бы… и не держу, – пожал плечами Тарас и, оценив ситуацию, поспешил отвернуться. – Вы оденьтесь тоже, я не смотрю. Да и без очков все равно вижу плохо, не бойтесь.

Тарас натянул рубаху и, застегивая пуговицы, услышал, как женщина, обнаружив, видимо, что-то, отчаянно ахнула:

– Вы!.. Да вы… Что вы со мной делали?! Насильник! Маньяк!..

– Да что вы это такое… – с негодованием повернулся Тарас, но женщина, успевшая надеть лишь трусики, отчаянно завизжала, закрыв ладонями грудь. Тарас замахал руками и вновь отвернулся, продолжив скороговоркой: – Что за глупости, никакой я не маньяк! Я совершенно не понимаю… не помню, не знаю, как я здесь оказался! Я ничего не помню! Понимаете? Ни-че-го!.. – Сказал и вдруг осекся. Он вспомнил. Туманно, зыбко, будто сновидение, но вспомнил. Вспомнил, что он сейчас делал с этой женщиной… А может быть, так разыгралась фантазия? Как бы то ни было, воспоминание-мечта неожиданно выпрыгнуло из подсознания столь отчетливо и ярко, что Тарас почувствовал возбуждение. И тут же заболела голова. Не так сильно, как днем, и даже не так, как прошлым вечером, но достаточно для того, чтобы прийти в себя.

Женщина, видимо, тоже что-то вспомнила, или возмущение Тараса показалось ей искренним; она сменила тон и спросила почти жалобно:

– Но почему мы здесь? И почему мы… делали это?..

– Не знаю, – не поворачиваясь, бросил Тарас. – Не знаю, не знаю, не знаю! – Он почти перешел на крик и обернулся. Женщина уже надела юбку, но блузку еще не успела застегнуть. Однако возмущаться не стала. Устало мотнула растрепанной головой и сказала:

– Ладно. Я вам верю. Я тоже почти ничего не помню. Хотя… – Пальцы ее, продевавшие пуговицу в петлю, застыли. – Здесь был Роман. Мой муж… Бывший муж. Где он? – Она быстро застегнула оставшиеся пуговицы и замерла, прислушиваясь. – Вы слышите?

Ее пальцы нервно пригладили растрепанные светлые прядки, опустились к уху, чуть оттопырили его.

– Так ведь… – начал Тарас, но женщина шикнула и приложила палец к губам. Тарас пожал плечами и тоже прислушался. Показалось или?.. Он нахмурился и прищурил веки, будто это могло улучшить не только зрение, но и слух.