Яна Завацкая. Сильнее смерти
Смотреть на Лени было приятно. Мягкий, плавный очерк скулы, глаз, чуть выпуклый, влажный и тёмный. Кошачьи движения. Кель двигался сбоку и чуть сзади от Лени, так, чтобы можно было иногда посматривать. Лени была младшей в группе. Ещё года не прошло, как закончила квенсен, как её распределили в Лору. Она была в разведгруппе единственной девушкой. Из шехи Кларен выбрал всего четверых. Лени – потому что в Медиане она стоила многого. Она была хрупкой, не слишком сильной, безумно талантливой. Бывают иногда такие девчонки, будто статуэтки из серебра. Кель шёл и смотрел, и на губах просыпалось воспоминание, у Лени были мягкие неловкие губы. Шёлковая, как у младенца, щека. Он отводил взгляд и смотрел вперёд, в однотонно-серую вязкость Медианы. Горизонт был размыт, небо и земля, как обычно, почти одного цвета. Через два часа Кларен скомандовал привал. Все повалились на почву. По сути, усталости не было, до этого четверо суток лежали на позициях на Тверди, да ещё в Руанаре, где тяжесть несколько меньше стандартной. Теперь хотелось двигаться. Но по давно приобретённой привычке гэйны использовали возможность отдыха на полную катушку. Кельм выбрал местечко рядом с Лени. Нашарил её руку и стал тихонько гладить ладонь и сжимать пальцы. Лени это нравилось, но виду оба они не показывали. Потому как Медиана – не место для таких дел, и шехин за это обязательно взгреет, если увидит. Кларен, впрочем, лежал подальше, у круглого валуна. Лежал на животе, разглядывая планшет. Вена оставили караульным, он маялся неподалёку, слоняясь туда-сюда. Взлетать необходимости нет – вокруг поставлены «сторожа». – Что-то их нету, – нарушил молчание Шэм. Кларен вяло посмотрел на него. – Должны быть. Мы почти всю зону обошли. Жопой чую, это не последняя атака была. А может, всё-таки нету, подумал Кель. Лени звонко сказала. – Если и есть, то немного. Разберёмся. – Ясное дело, – сказал Шэм, – нас пятеро. А вот интересно, что там в Лоре сейчас… – Там сейчас скучно, – сказала Лени, – река, наверное, встала уже. Холодно. Мерзко. В Руанаре и то лучше… – Мокро в Руанаре, – заметил Кель. – Зато тепло. – Я тоже тепло люблю, – сказал Шэм, – я ж вырос в Варте, это у Лимского моря почти. – Курорт, – вставил шехин, – классно там… – Мы хотим с Марой на море съездить, – сообщил Шэм, – после свадьбы. Если отпуск будет… а, шехин? – Ну а почему нет, – рассудительно ответил Кларен. Шэм улыбнулся. Мечтательно посмотрел в мерцающе-серое небо, откинув голову. Продекламировал: – Кладбище, полночь, сияет луна. Вижу – разрыта могила одна. Молча мертвец протянул ко мне руки… Нет, никогда не помру я со скуки! Лени захихикала. – Вяло, – сказал Кельм. – Это часть великой поэмы «Смерть прозаика малых форм», – пояснил Шэм, – эта поэма меня прославит… – Посвящается мне? – поинтересовался Кельм. – Почитай ещё что-нибудь оттуда, – перебила Лени. Шэм сел. Воздел руку к серому небу. – Проблемы множатся в геометрической прогрессии, на сердце увеличивая груз, но не впадаю я от этого в депрессию, в прострации поскольку нахожусь. – Иди-ка, гений, смени Вена, – лениво сказал Кларен. Он положил голову на руки и уже не смотрел на планшет. Шэм пробормотал «есть, хессин» и поплёлся на пост. Вен плюхнулся рядом с ними. – У вас пожрать нету чего-нибудь? – спросил он уныло. Кельм достал из кармана сухарь. Надо было приберечь для Лени, мало ли что, подумал он. |
