Неожиданно Адам пробурчал:

— Не хочу, чтобы это кончалось.

Тони подняла на него взгляд, исполненный боли от предстоящей разлуки.

— Я тоже, — тихо сказала она.

После неловкой паузы Адам закончил:

— Тони, это не должно вот так закончиться.

— Мы будем в каком-то часе лёта друг от друга, — напомнила она, отлично понимая, что это слабое утешение.

— Нет, — не унимался Адам, — этого мало. Мы должны быть вместе.

Он был прав. Именно в этом и заключалось самое главное.

Тони посмотрела на него и спросила:

— Думаешь, ты смог бы жить в Вашингтоне? В Институте здравоохранения возможностей не меньше, чем в Гарварде.

— А может, лучше тебе перебраться? В Бостоне полно знаменитых адвокатских контор.

— Адам, для меня Вашингтон — совершенно особенное место. Я не могу объяснить словами, что такое динамика политической власти. Я еще в самом начале карьеры — и не только в правительстве. С января я начинаю вести еженедельный семинар по конституционному праву в Джорджтауне, это для меня большая честь.

— Перестань, Тони, — ласково произнес он. — В стране полно знаменитых юридических школ, и Гарвардская по праву считается самой прославленной.

Она уронила голову и едва слышно проговорила:

— Черт, я знала, что этим все кончится. Я только не знала, что будет так больно. У меня просто сердце рвется на части.

Адам в тот же миг заключил ее в объятия.

— Пожалуйста, Тони, — взмолился он. — Я люблю тебя. Ты мне нужна. Обещай, что хотя бы подумаешь.

— А ты думал, почему я весь месяц так мучилась?

— Послушай, давай не будем спешить.

Она опять опустила голову.

— Не могу.

Адам опешил.

— Ты хочешь сказать, что готова расстаться со мной ради карьеры?

Тони подняла на него сияющие глаза.

— Да!

— Что — да? — спросил он, чувствуя, как почва уходит у него из-под ног.

— Да, Адам, я тебя люблю и хочу стать твоей женой. И если для этого надо переехать в Бостон, что ж, я согласна.

Адам вновь воспрянул духом. Он был вне себя от счастья. Но его тут же стали одолевать сомнения и угрызения совести, ведь из-за него Тони придется идти на большую жертву.

Они поцеловались и упали на постель. И предались такой страсти, что Тони опоздала на прямой рейс до Вашингтона. Иными словами, теперь им оставалось только ехать на машине в аэропорт Логан в Бостоне. В этом были и свои преимущества: они еще два часа будут вместе!

Это было похоже на извержение вулкана.

— Нет, Куперсмит, ни в коем случае. Сначала реки повернут вспять! — проревел Томас Хартнелл, для убедительности грохнув кулаком по столу. — Ты ни при каких обстоятельствах не затащишь мою дочь в эту глухомань. И городом-то назвать язык не повернется.

— Папа, ради бога, успокойся.

— Так, Шкипер, ты исчезни, я с ним сам разберусь.

— Нет уж! Речь идет о моем будущем. Точнее — о том, как вы собираетесь меня делить между собой.

Тони осталась смотреть, как воюют два самых дорогих ей человека. Дело зашло так далеко, что в какой-то момент ей показалось, что сейчас в ход пойдут кулаки.

— Мистер Хартнелл, вы меня выслушаете или нет, в конце концов? — не выдержал Адам.

— Могу вас огорчить, доктор Куперсмит, ничего интересного вы мне сообщить не сможете. И хочу вас опередить: я признаю, что обязан вам жизнью, но дочерью я вам никак не обязан! Она для меня дороже жизни.