Но край света не входит в его интересы, ему нужна лишь ее квартира.

…Уходил он оттуда, полный отвращения и сожалений. Ничего у него не получилось, ничего. Сбой. Омерзительный, унизительный. Никакого кайфа не получил, ритуал исполнил не полностью и кое-как и даже для своей русалочки подарка не прихватил… Он испытывал такую невыносимую брезгливость — к ней, к себе, к целому миру, что желал только одного: уйти поскорее. Уйти и забыть.

…Всю сознательную жизнь Арсений жил с чувством, что его предали. Его, совершенного, не имеющего ни одного изъяна! Лишь один маленький, но подлый сбой отравлял ему существование, унижал его в собственных глазах…

Но только в собственных. Никто о его дефекте не знал, ни одна душа. Чтобы избежать расспросов и подозрений — отсутствие подружек их провоцировало, конечно, — он позиционировал себя как истинно религиозного человека, ожидающего «знака свыше», чтобы выбрать свою «единственную», и не разменивающегося на «скотский трах». К тому же благодаря отличной памяти он умел к месту приплести цитату из Библии. Ему верили. Сочетание очаровательной светскости с религиозностью придавало ему особый шарм и глубину. В его кругу это вызывало почтение и даже, как ни странно, подражание.

Впрочем, ничуть и не странно, поскольку глупость человеческая не имеет пределов — хоть каждый раз удивляет. Безмозглые, не имеющие собственных мыслей людишки. Вчера они снимали каждую путану в баре, а сегодня в религию ударились и ждут «знака свыше», как он. Какой там знак и откуда должен взяться, они не ведают (он-то его выдумал, лапшу навесил на уши!), но иным удавалось даже развод с супругой в летах и женитьбу на молоденькой куре списывать на «знак свыше»!

Публика хавала. Может, на самом деле и не верила, но богатство респектабельно, имеет власть над быдлом, и никто не смел задавать провокационные вопросы. Так что им удавалось вполне удачно ему подражать, а подражание возвращалось к нему в виде дани восхищения.

В общем, внешне Арсений был благополучен, беспорочен и, конечно же, прекрасен. Но сам-то он знал о своем изъяне, вот в чем проблема! И это знание отравляло ему жизнь. Унижало, сбрасывало с пьедестала.

Он не мог допустить подобного унижения. И для этого ему нужны были девушки с голубыми глазами и каштановыми волосами: с ними у него получалось. С ними он мог забыть о своем подлом дефекте.

Но сегодня его дважды подставили: сначала у одной оказались не голубые глаза, потом у другой…

У другой все было на месте. Это его мысли были не на месте! Вопреки всему, он хотел ту, кареглазую…

Глава 4

В такси Лия засомневалась. Не то чтоб она опасалась Феликса, нет. Но разве она опасалась того красавца, с которым столкнулась у двери подъезда?!

Опасалась, вдруг поняла она. Опасалась, но убедила себя, что не следует. Что мужик красивый и приличный. Что ему нет нужды охотиться на одиноких девушек по ночам.

И правильно рассудила, между прочим! Только она для нормального человека рассудила. А этот — ненормальный. Вряд ли он убийца, зато насильник наверняка. И Лия бы непременно сообщила в полицию, если бы… Если бы не та история. И если бы верила, что будет толк.

Она посмотрела на своего соседа по сиденью: он спал, привалившись головой к окну. Да, Бобрик ведь с работы возвращался… Он врач, у него дежурства, он устал. А теперь снова едет на работу, чтобы ей помочь. Разве не странно, что один человек хотел ей причинить зло — просто так, ни за что; а другой — делает добро, и тоже просто так, ни за что? Вроде воспитывают всех в детстве одинаково, всех учат хорошему — если не родители (они всякие бывают), то в школе, даже в детском саду.