Они повиновались ему, и когда кровотечение прекратилось, Кулл, хотя и побледневший от потери крови, почувствовал небольшой прилив сил. Дворец к этому времени полностью проснулся. Придворные дамы, господа, воины, советники - все метались вокруг, словно встревоженные пчелы. Собрались Алые Убийцы, обезумевшие от ярости, поскольку в час опасности их царя спасли другие. Что же до молодого начальника стражи, охранявшей двери спального покоя, то он улизнул под шумок и не был обнаружен ни тогда, ни позже, хотя впоследствии его долго разыскивали.

    Кулл, по-прежнему упрямо держась на ногах, сжимая свой окровавленный топор в одной руке, а другой опираясь на плечо Сино, обратился к ломавшему руки Ту и приказал: - Принеси мне таблицу, на которой высечен этот закон о рабах.

    -  Но, владыка царь…

    -  Делай, что я говорю! - взревел Кулл, поднимая топор, и Ту поспешил повиноваться.

    Пока он ждал, и дворцовые женщины хлопотали вокруг него, перевязывая ему раны и тщетно пытаясь разжать железные пальцы, сомкнувшиеся на окровавленной рукояти топора, Кулл внимал сбивчивому рассказу Сино.

    -  Ала услышала, как Каанууб и Дукалон говорят о своих замыслах. Она спряталась в маленьком чулане, чтобы поплакать над своими… нашими бедами, а тут явился Каанууб, собиравшийся в свое загородное поместье. Он трясся от страха при мысли, что их планы могут сорваться, и заставил Дукалона оговорить все детали заговора еще раз до его отъезда, дабы он уверился, что ничего не может сорваться. Он не уехал до позднего вечера, и только тогда Але удалось выбраться и прибежать ко мне. Но от городского дома Дукалонов до дома Валь Доров далеко, и девушка не может быстро пройти такой путь пешком. И хотя я собрал своих людей и тут же бросился сюда, мы чуть не опоздали.

    Кулл прикоснулся к его плечу.

    -  Я не забуду этого.

    Тут появился Ту с таблицей закона и почтительно положил ее на стол.

    Кулл жестом удалил всех, кто стоял рядом с ним, и остался один.

    -  Слушай, народ Валузии! - воскликнул он, из последних сил пытаясь удержаться на ногах. - Вот я стою здесь - ваш царь. Я изранен почти до смерти, но я выживал и с худшими ранами.

    Слушайте! Я устал от всего этого. Я не царь, я раб! Я связан вашими бесчисленными законами! Я не могу ни наказать злодеев, ни вознаградить моих друзей, следуя этим законам, обычаям, традициям. Клянусь Валкой, я стану царем на деле, а не только по названию.

    Вот стоят двое, спасшие мою жизнь. Отныне они вольны пожениться, если захотят того!

    Тут Сино и Ала с радостным криком кинулись друг другу в объятия.

    -  Но закон! - возопил Ту.

    -  Я - закон! - взревел Кулл, замахнувшись топором. Лезвие, сверкнув, упало, и каменная таблица разлетелась на сотни осколков. Люди в ужасе заломили руки, молча ожидая, что на них рухнут небеса.

    Кулл отступил, сверкнув глазами. Вся комната качалась перед его затуманенным взором.

    -  Я - царь, государство и закон! - прорычал он, схватил похожий на жезл скипетр, лежавший рядом и, разломив его пополам, отшвырнул обломки.

    -  Вот что будет моим скипетром! - вскричал Кулл, взмахнув окровавленным топором. Багряные капли окропили придворных. Одной рукой царь ухватил узкий обруч короны и вновь прислонился к стене. Лишь это удержало его от падения, но в его руках еще таилась сила льва.

    -  Я стану либо царем, либо трупом! - проревел он и мышцы его вздулись узлами, а глаза страшно блеснули.