Роберт Говард. Сим топором я буду править!Царь Кулл - 8
I. Мои песни - что гвозди для царского гроба! - В полночь царь должен умереть! Говоривший был высоким, худым и смуглыми. Кривой шрам у рта придавал ему весьма зловещее выражение. Люди, слушавшие его с горящими глазами, кивнули. Их было четверо. Первый - толстый коротышка с робким выражением лица, безвольным ртом и бегающими глазами. Второй был волосатым великаном, хмурым и простоватым. Третий, высокий и гибкий мужчина в одежде шута, поблескивал ярко-голубыми глазами, в которых горел огонек безумия, а четвертым был коренастый карлик, невероятно широкоплечий и длиннорукий. На губах говорившего появилась ледяная улыбка. - Дадим обет. Поклянемся клятвой, которая не может быть нарушена - Клятвой Клинка и Пламени! О, я конечно верю вам. И все же будет лучше, если у нас появится уверенность друг в друге. Я заметил, что иные из нас дрогнули. - Тебе легко говорить, Ардион, - прервал его толстый коротышка. - В любом случае ты лишь отверженный изгнанник, за голову которого назначена награда. Выиграть ты можешь все, а терять тебе нечего. В то время, как нам… - Есть что терять, но зато выиграть вы можете куда больше, - ответил отверженный невозмутимо. - Вы призвали меня из моего горного убежища, дабы помочь вам свергнуть царя. Я обдумал замыслы, расставил силки, наживил приманку и готов прикончить добычу. Но я должен быть уверен в вашей поддержке. Поклянетесь ли вы? - Кончайте с этими глупостями! - воскликнул человек с безумными глазами. - Да, мы принесем клятву на рассвете, а вечером свергнем царя! “О, громы колесниц и шелест крыл стервятников!”. - Побереги свои песни для другого раза, Ридондо, - рассмеялся Ардион. - Время для клинков, а не для стихов. - Мои песни - что гвозди для царского гроба! - воскликнул певец, взмахнув длинным тонким кинжалом. - Слуги, принесите сюда свечу! Я первым принесу клятву! Молчаливый и угрюмый раб принес длинную тонкую восковую свечу и Ридондо проколол себе запястье так, что пошла кровь. Один за другим остальные четверо последовали его примеру, держа свои порезанные запястья так, чтобы кровь не капала с них. Затем, соединив руки кругом над зажженной свечой, они повернули их так, чтобы кровь начала капать на пламя. Пока свеча шипела и трещала, они повторяли слова клятвы: - Я, Ардион, безземельный, клянусь хранить нашу тайну и молчать о ней. И клятва эта нерушима. - И я, Ридондо, первый придворный певец Валузии! - вскричал певец. - И я, Дукалон, господин Кохамары, - сказал карлик. - И я, Энарос, военачальник Черного Легиона, - прогремел великан. - И я, Каануб, владелец Блаала, - заключил толстый коротышка слегка дрожащим фальцетом. Свеча зашипела и погасла, залитая падавшими на нее рубиновыми каплями. - Вот так угаснет жизнь нашего врага, - промолвил Ардион, отпуская руки своих сообщников. Он глядел на них с тщательно скрываемым презрением. Изгнанник знал, что можно нарушить любую клятву, даже “нерушимую”. Но он знал также и то, что Каанууб, кому он доверял меньше всего, был суеверен. Не было смысла пренебрегать любой предосторожностью, пусть даже столь мелкой, как эта. - Завтра, - сказал Ардион резко, - или, точнее, сегодня, ибо уже светает, Брул, Убивающий Копьем, правая рука царя, отправляется в Грондар вместе с Ка-ну, посланником пиктов. |
