Они послушались. Иногда у мужчин прорезаются зачатки здравого смысла. Впрочем, нечасто. Чаще они врезаются в проблему, как бульдозер с отказавшими тормозами в кучу дерьма. Первое время им нравится как идут дела, как вокруг все разлетается, а позади — шарится очищенная территория. Затем грандиозные мужчины начинают догадываться, что завязли, что бульдозер погрязает все глубже, но разве настоящий мачо признает свою бездарность...

Они вчетвером повалили столб от ворот, это оказалось непросто. Высокий, два с половиной метра в высоту, круглый и жутко тяжелый. То, что доктор прописал. Свалили очень вовремя, Оно уже издергалось от нетерпения и голода. Хотя нет, Оно не голодно, это ерунда. Дед говорит, что нельзя упрощать, и он чертовски прав. Оно не голодно, потому что кусок проволоки не может голодать! Однако Оно повело себя, как неделю не кормленный тигр.

Проволочная сетка вырвалась с сухим треском и обвилась вокруг упавшей колонны.

— Чтоб я так жил... — произнес Валентин, попятился назад и сел на попу.

— Матерь божья...

— А как же теперь ходить-то?

— Элька, ну ты даешь, как угадала?

— Смотрите, к ней тянется провод!..

— Рубите провод, только осторожно! — посоветовала я. — Чтобы он снова не дотянулся.

— Потом мы вытащили сумки, и под землей больше не шелестело. Проволока не умирала, потому что не жила. А откуда тянулся проводок, тоненький совсем, мы так и не поняли.

— Что ты слышала? — напали на меня все, когда мы начали упаковывать добычу. — Как ты заметила, что ты услышала?

А что я слышала?

Художник, что рисует дождь...

— Не плачь, Эля, ну пожалуйста... Это совсем не так плохо, как кажется, — успокоил меня Зиновий. — это всего лишь позывной. Главное, что убежали звери и птицы. Значит, им было куда бежать...

— Надо вернуться в дом, — сказал Саша-Нильс

— Ну уж нет! — заголосили хором остальные.

— Надо вернуться, это важно... — настаивал сержант. — Я должен вам кое-что показать. На втором этаже, я туда один заходил.

— Там кто-то есть? — спросила Галя.

— Есть... То есть уже нет. Я хотел вас сразу позвать, но Элька крик подняла... — Нильс выглядел почти виноватым.

— Тогда пошли, — сказала я.

— Нет, тебе как раз лучше остаться, — неожиданно проявил заботу сержант.

— Наедине с этой сеткой я точно не останусь!

Зинка и Валентин двинулись гуськом к крыльцу по узкой каменной дорожке.

— Ладно уж, — вздохнул Нильс. — Сама напросилась.

— Там труп? — Галочка сплющила губами папиросу, жадно втянула дым.

Нильс покосился на меня:

— Ребята, не входите без меня! Я специально припер дверь в коридоре...

Валя и Зинка резко затормозили:

— Припер дверь? А кто здесь, кроме нас?..

Здесь никого. Внутри.

18

— Ой, мли-ин... — протянул Зиновий, схватился за рот и шарахнулся в коридор.

Дверь со скрипом билась о косяк, как раненая чайка, но не открылась. В этом зверском пекле, кажется, повело все петли. Или фундаменты повело. Во всяком случае, редкая дверь открывалась без проблем.

— Запри за ним, — сказал я сторожу. — Не оставляйте двери открытыми.

Я дышал ртом, Галя дымила уже третьей папиросой, но перебить вонь не смогла бы и рота курильщиков.

— Да, дела... — Валентин вел себя сдержаннее. — Как это с ней такое сотворили?

— Не с ней, а с ним.

— Это мужчина, разве не ясно? — севшим голосом подтвердила Эля.