Посадочные полосы...

Идеально ровные площадки для тяжелого космического транспорта. Не надо трамбовать почву, корчевать лес, заливать сверхпрочный бетон в фундаменты! Все предельно просто, если умеешь изменять молекулярную структуру воды...

Зиновий в нашем отряде брел вторым, стоически волоча на себе две вместительные сумки с провиантом. Иногда он начинал опасно крениться, раскачиваться, его тонкие лодыжки сотрясала дрожь. Тогда Эличка, точно тигрица, бросалась вперед и подставляла плечо. Зинка вымученно улыбался, пот лил с него градом. Наверное, мальчику было стыдно перед подружкой за приступы бессилия...

Что касается меня, то после первого восхождения я молил Бога, чтобы не отказало сердце. Первым восхождением я шутя называю скромный холмик за озером. Мы недолго отдохнули на холме, пожевали без аппетита консервы.

— Стало громче, — заметил Зинка. — Режет прямо в ушах, только слов теперь не разобрать...

Художник, что рисует дождь...

Оно пело все отчетливее, по мере того как мы углублялись в рыжий подлесок, иногда сообщало о пробках на дорогах области, иногда вспоминало про празднование Дня города. Сплошь события четырехдневной давности. Оно заклинило, как древняя грампластинка.

— Словно радиостанция в голове... — пожаловалась Эля, когда мы сделали третий привал, на самой границе бора.

— Не совсем так, — поправил Зиновий. — В голове — приемник...

— А где тогда передатчик? — спросил Муслим.

— Предположительно, там... — Зиновий неопределенно помахал рукой в сторону ржавых зарослей.

Я жевал сухарик и думал, какой же мощности должен быть передатчик, если все мы подключились, как маленькие ретрансляторы... И на каких волнах, черт подери, он передает?!

— Старые новости, да? — озвучил мои сомнения Муслим. — Новых новостей совсем нету, ха-ха! Я бы про футбол послушал, да...

— Свежие новости до нас не доходят, мы под колпаком... — сказал я.

Мы скинули сумки, отпили по три глотка бурой гадости из термоса и сидели в пыли, свесив языки. Над нами колыхались рыжие колючки. Это безостановочное, вызывающее металлический шелест движение вызывало приступы зубной боли. Вполне вероятно, что от кустов распространялась своего рода вибрация, в естественных условиях привлекающая...

Кого привлекающая? Неведомых насекомых?

Неизвестно...

От вибрации невозможно было скрыться. Ты мог закрыть глаза, чтобы не видеть, но заткнуть уши не получалось. По мере удаления от озера ржавые кусты росли все чаще, вытесняя остатки соснового бора. Под ногами шелушилась серая пыль, но она уже не обжигала подошвы, как раньше.

Мы все давно скинули обувь. Как только удалились от озера, скинули, не сговариваясь. Без обуви передвигаться удобнее и... как ни странно, прохладнее. Вероятно, Зиновий прав: ступни приобрели новые свойства, регулируют теплоотдачу.

Мы стеснялись пока снимать рубашки и футболки, особенно в этом отношении мне жаль Эличку. Периодически, на три голоса, мы убеждали девочку, что она выглядит гораздо лучше, чем до начала иллюзиона.

Иллюзион, вне сомнений. Особенно отчетливо заметно, если забраться в густую тень под ржавые колючки, улечься на спину и, не моргая, следить за солнцем, когда оно садится за горы.

Никаких гор нет и в помине. Существует циклопический, прозрачный колпак или несколько колпаков, подмявших под себя тысячи гектаров поверхности. Колпаки расширяются, раздуваются, грозя захватить всю планету, или, по крайней мере, материк. Когда сиреневая звезда скатывается за снежные пики гор, свет преломляется десятикратно, возникают феерические картины, вызвавшие бы, без сомнения, мучительные колики зависти у любого фотохудожника...

Тонкость в том, что светило продолжает едва заметно просвечивать сквозь горы, а тропическая жара не падает даже на полградуса.