Изменить размер шрифта - +
Смотрю за окно и не понимаю, что стряслось. Темно так, нет, ну вообще, словно опять вечер. Тут приходит сладенький зайчик, весь такой загорелый, в обтягушечных белых трусиках, с такой попочкой... ммм... Я говорю:

— Вука-Вука, крольчонок, угадай, что нужно мамочке?

Ой, это вообще, как он целоваться выучился... Убила бы, скальп бы сняла, если бы с кем-то заметила. Он, гадкий, сзади подходит, лицо мое в ладони берет и целует вверх ногами. Вверх ногами так смешно, незнакомый человек получается, только по запаху и узнаю. А губы... ммм... мягкие-мягкие, одно слово — Вука-Вука.

— Я знаю, что хочет мамочка, — засмеялся он. — Компьютер в кроватку, кофе в кроватку и телефончик. Только мамочка ничего не получит, потому что нет света.

— Крольчонок, ты со мной так не шути, у меня сердце слабое, — я сделала потягушечки, закинула ручки вверх и поймала его за сладкую попку. — Мне нужно до завтра баланс сбить и контрактик с «финиками» набросать, а полдня мы с тобой уже провалялись. Неси ноутбук, я сказала.

— Да я не вру, — он отстранился, и я поняла — не врет.

— А кофе? Ой, хитрюга, это что-то! Не умеешь ты врать, сладкий! Как это нет света, если кофе уже сварил?

— Да не варил я ничего! Сам не пойму, откуда кофием так тянет! — Он надулся, как индюк, а сам брюки натягивает. — Ждал, когда ты проснешься; дай ключ от подвала, в щитовую спущусь.

Кофе не просто тянуло, им разило до одурения. Люлик взял ключ, инструменты и загрохотал по железной лестнице, а я выудила сигарету и спустилась на кухню.

Света не было. Кофеварка сияла чистотой. Из холодильника еще не текло. За плотно задернутыми шторами колыхалась жара. Ненормальная какая-то жара. Снаружи на подоконнике валялись дохлые мухи и осы. Их было так много, будто кто-то нарочно насыпал. Никогда не видела сразу столько мертвых насекомых. Ой, я не могу, меня прямо чуть не стошнило! Но про мух скоро пришлось забыть, потому что приятную неожиданность преподнес сотовый. Он больше не ловил волну. Тут мне поплохело; я хоть дуpa-дурой в этой их электрике, а способна понять, что сотовая связь тут не при чем.

Внизу в щитовой что-то заквакало, забулькало. Я запахнула халат, подошла к лесенке и заглянула в темноту. Выключатель бездействовал; я помнила, что Люлик, когда ходил вниз, брал с собой из машины большой фонарь на батарейках.

— Вука-Вука? — позвала я.

Никто не отозвался. Мне показалось, что упоительный кофейный дух доносится именно оттуда, снизу. Кроме того, в него вплетался еще какой-то запашок, вроде как салата из морских водорослей.

Опять донесся какой-то невнятный звук.

— Люлик, родное сердце, открой двери в гараже, светлее же будет! — предложила я, подождала и отправилась покурить на балкон.

Дверь в гараж он так и не открыл, упрямый. Хотя на него это не похоже, он мальчик обстоятельный. Накой ляд шариться в потемках, если можно покрутить ручкой и поднять жалюзи гаража?

Во мне тогда еще стрельнуло. Если бы не работа завтрашняя, не контракт и не компьютер, я бы так не отвлеклась, я бы за Люликом присмотрела.

Ой, ну какая уж тут разница, право дело...

На террасе дышать было нечем, но когда я огляделась, то забыла и про духоту, и про то, зачем пришла. В саду с деревьев облетели все листья. Сморщенными чешуйками они осыпались на гравий, на пожелтевшую траву. Прямо перед носом вздымается стена соседского «замка», застроились мы неудачно, вплотую, поэтому неба я почти не видела. Там, наверху, все было какое-то серо-черное, туманное, но не настоящая ночь, как мне вначале показалось.

Похожую «красотищу» я видела на одной загородной свалке, где жгли тысячи покрышек. Там от дыма среди бела дня наступила ночь.

Где-то слева слышались голоса, но аллею с террасы не видно.

Быстрый переход