Мама сдалась:

– Это будет какой-нибудь городишко в Техасе?

– Пока не знаю. Может, решу что-то после ноябрьской поездки. Мне ведь придется побывать в разных местностях – вот и осмотрюсь.

Эндрю нежно поцеловал Маму и обрадовался, увидев, как на ее лице появилось слабое подобие улыбки.

– Не печалься, Мама, не плачь – выше голову!

Все смотрели на нее не просто с участием – с любовью. И ее первенец, ее первенец – тоже. Так отец смотрит на младшенького, брат – на сестричку. Она придвинулась поближе к Мэри, сидевшей рядом, и, когда дочь протянула матери руку, беспомощно схватилась за ее пальцы и крепко их сжала.

– Да, а миссис Келли? – нашла она в себе силы продолжить прерванный разговор. – Переезд не повредит ребеночку?

– Все будет хорошо, – ответил Кристиан, поднимаясь. – У всех все будет хорошо.

Он открыл парадную, еще забитую досками, и вышел на крыльцо, хлопнув дверью. Ясно было, что он хочет побыть в одиночестве.

Было тихо и холодно, но без сырости. Слишком много перемен. Он отломил сосульку, покатал в ладонях и подышал на захолодевшие пальцы. В морозном воздухе повисло облачко – такие рисуют в комиксах над головами персонажей. Сегодня он был взволнован как никогда. Он привык думать о том, что он в ответе за все общество, за все человечество. И совсем забыл о близких. Предал их. Занимался человеком вообще, абстрактной единицей – а рядом страдали те, кто всего дороже. Что с ним сделалось? Почему он не остался таким, каким был? Почему человек обречен изменяться вместе с этим изменчивым миром? Его близкие – в страхе и печали. Им есть чего бояться и о чем страдать. А он не в силах помочь. Раньше он был к ним бережен, но теперь он утомлен, издерган заботами о целом человечестве.

Боль, как хищник, вонзила в него когти. Он рванул рубашку так, что посыпались пуговицы, но боль этим не остудил. Хотел заплакать, но слез не осталось.

«Божье проклятие: новый подход к неврозу тысячелетия» – значилось на обложке.

Посылку с авторскими экземплярами доктор Кристиан получил в сентябре, через день после того, как в типографии закончили печатать первую партию.

Странно было видеть на обложке этого великолепно оформленного издания свою фамилию. Он затруднялся разобраться в одолевших его чувствах. Удивление? Восторг? Вряд ли. Удивляются и восторгаются чем-то реально существующим. А книга представлялась ему не более, чем миражом.

Конечно, еще будет время примириться с мыслью, что его раздумья облечены теперь в бумажную и картонную плоть: настоящая премьера книги, предшествующая рекламному турне, назначена на конец октября. А пока издание разъедется по книжным складам «Аттикус Пресс», оттуда – с приложением аннотаций, рекламными плакатами – по книжным магазинам. Кроме того, сейчас оно побывает в руках тех, кто сделал чтение своей профессией и должен теперь высказаться о новинке с экранов телевидения, по радио, в газетах и журналах.

Посылка от «Аттикус Пресс» перевернула жизнь на Оук-стрит. Уже на следующий день Кристиану позвонила сестра. Она была взволнована:

– Джошуа, не знаю, что делать… Звонит какой-то сумасшедший. А может, и на самом деле… Выясни все сам, а? Этот человек утверждает, будто он – Президент Соединенных Штатов!

Доктор Кристиан, слегка волнуясь, поднял трубку:

– Доктор Джошуа Кристиан слушает. Чем могу быть полезен?

– Рад вас слышать, – раздался в трубке удивительно знакомый голос.