– Да, Милли. Разминочка, – Чейзен был ласков.

– И все-таки – сомнительно все это, – упрямо сказал Абрахам.

В Атланте Джошуа Кристиан провел неделю, в основном кочуя по зданиям на Медиа-Плейс с розовыми, голубыми, серыми, золотыми и черными зеркальными стенами. Он беседовал с Дэном Коннорсом и Марлен Фельдман, снова с Бобом Смитом; с Домиником д'Эсте, с Бенджамином Стайнфильдом, и с Реджинальдом Паркером, и с Мишей Бронским… Он давал обширные интервью всем крупным газетам и журналам, раздавал автографы в книжных магазинах. Атланта была самым читающим городом Америки, Нью-Йорк потихоньку уступал ей свое место культурного центра страны. Отчасти это было вызвано быстрым ростом города, население которого перевалило за пять миллионов.

Его влияние на людей становилось все более значительным. Даже Джудит Карриол была потрясена, как легко страна принимала идеи того, кого она назвала Мессией. Он заставлял людей верить, играя на тонких струнах чувств и инстинктов, боли и одиночества.

А ведь Атланта была всего лишь отправным пунктом рекламного турне доктора Кристиана. «Аттикус Пресс» стремилось, чтобы как можно большее число потенциальных покупателей книги могло увидеть знаменитого Кристиана живьем. Интервью и восторженные отклики в газетах были отнюдь не главной частью компании. Ставка делалась на появление перед публикой – в местах, где скопились недавние переселенцы, и в городах, которые медленно, но верно угасали: там, где люди особенно нуждаются в слове утешения. Правда, дважды с ним случались неприятности. Надписывая свои книги в книжных магазинах, он едва не был смят толпой поклонников и еле вырвался из давки. С тех пор он предпочитал выступать с лекциями, куда пускали по билетам, и давка исключалась. Впрочем, билеты раздавались бесплатно – только попроси.

Карриол знала, что ждет Кристиана в ходе рекламного турне. Она порасспросила нескольких популярных писателей, пару кинозвезд, и выяснила, что эти турне – занудная, скучная работенка; знаменитости настолько уставали от бесконечных встреч с людьми, задающими одни и те же вопросы, что к концу пути любое общение начинало их раздражать, и порой кумир мог собрать чемодан и покинуть очередной пункт тайком и без извинений.

Однако Джошуа Кристиан не выказывал ни малейших признаков скуки, разочарования или усталости. Он был неизменно доброжелателен ко всем, охотно ставил автографы на своих книгах всякий раз, когда требовалось, и ловко парировал выпады оппонентов, оставаясь вежливым и доброжелательным, а уж для журналистов всех мастей и вовсе был душкой. Плохо только, что турне затягивалось. Чем больше читателей обретала книга, чем больше входило имя ее автора в жизнь людей, тем длиннее становился список городов, которые заваливали «Аттикус» просьбами организовать выступления Кристиана и у них. Понимая, что нельзя переутомлять Кристиана, Эллиот Маккензи клал заявки под сукно. Но тут из Вашингтона сдержанно намекнули: Кристиану нужно бы побывать всюду, где жаждут его видеть. И дважды в неделю Карриол узнавала, что в расписании турне появились еще два-три новых пункта назначения.

Неделя, вторая, третья… Месяц в пути… А доктор Кристиан все еще оставался в великолепной форме. Карриол с ужасом думала, когда же это закончится. Каждую ночь вертолет перебрасывал их в какой-нибудь новый город. Спали они мало и без особых удобств. Новый рабочий день начинался в восемь часов утра и кончался с прибытием вертолета. В крупных городах их ждали торжественно обстроенные лекции. Кристиан говорил пятнадцати минутную речь – всякий раз по-новому. Потом – ответы на вопросы. Его ненасытная жажда общения внушала Карриол почти благоговение: таким даже она не знала его. Однажды он даже упрекнул местные власти, пытавшиеся несколько задержать начало лекции, чтобы взбудораженная публика немного успокоилась. Он не боялся никакой публики.